Наталья Маркова
МИХАИЛ ШИРВИНДТ: сын знаменитого отца, известный любитель животных и добрых программ. О том, как живется такому человеку в мире шоу-бизнеса, читайте в материале

О Казахстане
В Казахстане я был один раз. Я тогда работал в театре Райкина, в Ленинградском театре миниатюр, который впоследствии стал театром “Сатирикон”. И мы ездили с Аркадием Исааковичем на гастроли, это был, наверное, год какой-нибудь 85-й, то есть давно. И мы месяц гастролировали в Алма-Ате. Какие-то такие теплые, яркие впечатления. Атмосфера - я вот в основном запомнил атмосферу.
Помню эту замечательную баню. Новая была, наверное, сейчас уже старая - всеми забытая и не популярная. А тогда ее только построили. Мы ходили туда, в эту баню, с Костей Райкиным. И там были сумасшедшие по тем временам вот эти все разные парилки. И нам сделали массаж. Причем были два каких-то огромных человека, которые сказали: вам какой? Расслабляющий или тонизирующий?
У Кости был вечером спектакль, он сказал: мне - тонизирующий. А у меня не было - а мне расслабляющий. Они перепутали, как потом мы выяснили. Потому что я пришел в гостиницу и просто летал, а Костя сказал: как только прозвучал третий звонок, он стал просто вырубаться, совершенно засыпать. То есть, это свидетельствует о том, что это правильно, что это не внушение. Потому что мы-то были уверены, что нам сделали противоположные опции. И мы, с тем же Костей Райкиным, играли концерты, как сейчас помню, а в восемь утра шли в книжные магазины, за это нас пускали в склады, и мы там покупали книги.

О телевидении
На телевидение я попал случайно. Я уже ушел из театра, занимался кинопродюсированием. И вдруг меня позвали вести какую-то странную программу, которая называлась “Лото-миллион”. Я никогда в жизни вообще до этого не был на телевидении, и меня это заинтересовало с той точки зрения, что это прямой эфир.
Тогда это был 92-й год. Вообще в диковинку был прямой эфир, меня это как-то спровоцировало. Интересно было в это поиграть. И я играл около года. Вот это тот случай, когда проснулся знаменитым. Я, выехав на следующий день, был остановлен первым гаишником и вкусил все прелести славы. Я даже с гаишниками “поднакололся” потом. Это было типа спортлото, но другая версия.
Там надо было угадать шесть из сорока девяти шаров и получить большой приз. Они говорили: “Все, значит, протокол”. Я говорил: “Ну ладно, назову два номера следующего тиража”. Они сразу: “Как?” Я говорю: “Ну!” - “Давай”. Я говорю: “Семнадцать и двадцать шесть”. Он говорит: “Назови три”. Я говорю: “Нет, я подписку давал”. И одному, когда сложное было нарушение - красный свет и скорость, - я все-таки назвал три номера.
И один раз я на эти грабли наступил, когда меня остановил очередной гаишник: “Документики!” Там незначительное нарушение, я даю документы (тогда еще были талоны предупреждения). Он достает талон и, спокойно так, дырку. Я, естественно, возмущаюсь. Он говорит: “Потому что я на сто рублей (или, я не помню, какие тогда были деньги, на тысячу рублей) накупил билетов и заполнил с твоими цифрами”. (Которые, я ему сказал. - Прим.авт.) Ну кто знал, что я на него опять попаду? (смеется.) Вот это был мой дебют на телевидении - с этой лотереей.
А потом я организовал собственную студию, которая называлась “Весы”. Она переросла в телекомпанию “Живые новости”, коей я руковожу уже двенадцать лет. И мы делаем очень много разных проектов для разных каналов разной направленности. Это и документальные фильмы, и цикловые программы, и развлекательные программы. То есть то, что меня знают по программе “Дог-шоу”, - это такая вершина айсберга, относительно того, что производит наша телекомпания.

О рейтингах, о зрителе
Ну, понимаете, есть разные способы существования на телевидении. Есть путь - подстраиваться под принятые клише: отношение зрителей к тем или иным программам. Что пользуется большей популярностью - в том русле и работать.
Это один путь - довольно простой. Меня он никогда не привлекал и не привлекает, и я никогда не буду это делать. Я, наверное, устареваю в своих взглядах и в своих пристрастиях, культурных и телевизионных. Но есть темы и есть истории, которые я не принимаю и никогда не буду принимать. Это “желтуха”, вот эта “расчлененка” бесконечная или попса. То, что пользуется всегда спросом: кусочки трупа, разложенные в пакетиках, вызовут больший интерес, чем какая-нибудь программа о животных. Это, к сожалению, закон: хлеба и зрелищ. Это не искусство, это зрелище.
Наша компания, телекомпания, называется “Живые новости” по имени одноименной программы, которую мы делали в свое время ежедневно в утреннем эфире. Пятиминутка - живые новости обо всем, что движется, ползает и летает. И мы назвали так программу, как антитеза. То есть не программу, а компанию, как антитеза новостям мертвым, которыми изобилует наше телевидение. Вот я буду, пока мы так называемся, пропагандировать именно этот стиль телевидения.
Понимаете, у меня нет отношения к зрителю. У меня есть отношение к людям. Есть люди более мне симпатичные в жизни, как у любого из нас, есть менее симпатичные. И я делаю программу для тех людей, которые мне симпатичны. Их, наверное, меньшинство. Так, программа “Путешествие натуралиста” собирала три процента населения. За это ее с “Первого канала” сняли - логично. Потому что “Первый канал” - это в общем центральная субстанция российского телевидения, и они должны ориентироваться на рейтинг. И сняли ее, но мне жалко эти три процента.
Эти три процента стабильных зрителей программы относятся к той категории людей, которые мне симпатичны. Которые не включат в этот момент что-то другое, например, программу “Аншлаг”. Это другие люди. Мне жалко, что их лишают такого рода просветительных, познавательных и интеллигентных программ.

Чего не хватает телевидению
Я не говорю, что чего-то на телевидении не хватает. Потому что хватает всего. В том смысле, что наше телевидение вполне жизнеспособно. Когда начинаешь спорить с каким-нибудь начальником и говоришь: “Это же правильно. Это же правильная программа. Это правильный фильм”, - то они с легкостью говорят: “Идите на канал “Культура”.
Какая-то в этом правильная логика есть, потому что на канале “Культура” действительно есть культурные программы. А то, что меня немножко пугает, скажем так, то, что естественный культурный уровень населения нашего, всех поколений зрителей, снижается. Ну, это, видно, происходит постоянно.
Всю историю существования не телевидения, а вообще культуры уровень снижается. И вместо того, чтобы пытаться как-то просвещать и образовывать, телевидение немножко бежит впереди. Они немножко чувствуют тенденцию - вот они сейчас на этом уровне, а через неделю они будут вот здесь. А мы уже здесь готовы. Мы готовы их уже принять на более низком уровне. Но это, как лакмусовая бумажка, это маленькие каналы, у которых уже нет никаких ни перед чем обязательств, никаких святынь. И вот они уже мат-перемат, уже какие-то “чернушные”, какие-то бесконечные взаимоотношения, реалити-шоу.
Замечательный высокий рейтинг. Но критерий ли это всего? Раз есть рейтинг - значит, все замечательно. Я уверен, что голая задница соберет очень большой процент населения. Просто голая задница. Плеваться будут, орать: “Как не стыдно! Вы что, обалдели?”, - а смотреть будут все.