Юлия Романова
Грядущий фестиваль современного искусства ARTBATFEST 2015 продолжает знакомить алматинцев с приглашенными гостями события - молодыми авторами и современными творцами. В этот раз мыслями о художественном смысле протеста и нелепости рейтингов с читателями “НП” делится известный украинский художник Никита Кадан, ловко работающий с самыми щекотливыми темами как в городском, так и ограниченном музейном пространстве

Молодому человеку чуть больше 30 лет. За время своего творческого становления он успел окончить Национальную академию искусств и архитектуры в городе Киеве, запомниться смелыми и подчас провокационными инсталляциями, а также обратить внимание всего мира на свои работы. Художник, график, автор объектов современного искусства Никита Кадан не устанавливает рамок, стремясь к постоянному диалогу с мегаполисом и его обитателями. Объединяя интеллектуальную рефлексию с постоянной социальной активностью, автор фокусирует взгляд на изменениях родного города, которые не всегда характеризуются положительно. Его работы “Продажные”, “Фиксация. Лайтбоксы”, “Процедурная комната” неизменно притягивают взгляды, побуждают задуматься. Творческий размах Кадана безграничен: монохромный принт на тарелках, социальная акварель в классических рамках, объемные многослойные инсталляции самых неожиданных форм - все это призывает не отводить взгляда от странных, страшных и малоприятных событий вокруг каждого из нас.
- Как участник проекта ARTBATFEST 2015, что Вы приготовили для алматинских зрителей и чем будете их удивлять?
- Хоть я и впервые в вашем городе, у меня нет цели удивлять. Скажу только, что я буду создавать работу в городской среде. Для этого я сейчас присматриваю локации и еще не принял конкретных решений. На это уйдет время, но до августа (старта фестиваля. - Прим. авт.) я определюсь.
- Вы известны как городской художник, который социально ответственен за свои работы. Легко ли вести столь непростой арт-диалог с публикой?
- Городской художник - звучит как городской сумасшедший (смеется). Я ведь не всегда работаю на воздухе. Наоборот, большая часть моих работ выполнена в специализированном выставочном пространстве. Все, что я делал в городе - это плакаты, стикеры и, в общем-то, нелегально распространяемые вещи, связанные с теми или иными формами гражданского протеста. В частности, в моей практике были плакаты кампаний против приватизации и коммерциализации личного пространства, против разрушения городской инфраструктуры, в проектах против насилия и пыток в украинской милиции, которые я делал в 2009-2010 годах. В то время как в музейных пространствах мною создавались вещи, ориентированные на более медленное, сложное чтение. Получается, не такой уж я и городской художник! А вот с группой “РЭП” (группа молодых художников “Революционное экспериментальное пространство”. - Прим. авт.) мы делали уличные акции, в основном в 2005-2006 годах, когда нами наносились большие настенные росписи.
- А как Вам больше нравится творить - с командой или одному?
- Здесь не должно быть вопроса, как мне нравится больше: все всегда по-разному. Когда решение принимается о тех вещах, которые завязаны на личном восприятии и не очень вербализируются, то с ними лучше работать самому. Когда же ты реализуешь их с кем-то еще - в этом появляется своеобразный парадокс. Командная работа - это такие эксперименты о коллективном мышлении. Потому я никогда не сравниваю и просто творю.
- Чем для Вас отличается работа в городском пространстве и в стенах галереи?
- Разница очевидна: в музейное пространство люди приходят добровольно для встречи с искусством. В городе же они эту встречу себе не выбирали. В плане работы мне важно только партизаню я или работаю с разрешения городских властей. То есть ты или быстро что-то напачкал и побежал, или же творишь, стоя на лесах, украшая пространство вокруг. Легальный способ менее романтичен, но он долговечнее.
- Можно ли говорить, что основная тема Вашего творчества - это протест?
- Нет. Это было бы однобоко, тем более что большинство моих работ до 2012 года - это прямая социальная критика. Опять-таки “критика” и “протест” - далеко не синонимы. После 2012 года меня привлекает тема расширения Исторического музея современного искусства. Другое дело, что по-прежнему существует ряд совершенно специализированных вещей, действительно навеянных проблемой гражданского протеста. Все это можно назвать прикладным инструментальным искусством.
- Есть мнение, что Вы - один из немногих художников, способных аргументированно объяснить свое творчество. А нужно ли вообще кому-то что-то объяснять?
- Художник - это вообще что-то безответственное, он по определению никому ничего не должен. Кто хочет, пусть объясняет, но объяснять и объяснить - разные вещи, до всех истину не донесешь. То, что увидит человек, связано с его установками и контекстом. Художник может что-то нащупать в темноте и помочь кому-то из толпы понять определенные вещи - вот, что важно. Дальше зритель или сам будет что-то вытаскивать из света, или же свет догонит его, куда бы тот ни шел.
- Часто ли Вы встречаетесь с молодым поколением студентов творческих специальностей? Как думаете, у современного искусства есть шансы стать массовым?
- Нет, встречаюсь нечасто. Но в Алматы виделся со слушателями в Казахской национальной академии искусств имени Жургенова, которые задавали очень разумные, адекватные вопросы. Люди были заинтересованные, вот что главное. Однако среди них студентов было не так уж много. Пройдя по академии, я увидел, что она наполнена еще одной историей постсоветского искусства, в которой был идеологический стержень, конвейер правильных, утвержденных образов. Заметно, что потом этот стержень был изъят, а целое потеряло форму. Не знаю: быть может, он был восстановлен или заменен, но все это ненадолго. Тип постсоцреалистического искусства - это уже что-то из “красной книги”. Другой вопрос, как молодым людям с их мыслями и идеями выплывать из этого.
- Есть и другая беда. Вандализм, непринятие новых арт-проектов. Как бороться с этими вечными преградами все тем же организаторам современного искусства?
- Как и всякая просветительская деятельность, все новое встречает отпор. Всегда есть риск разочароваться и бросить все на полпути. Но, думается, организаторы фестивалей современного искусства, молодые художники и все те, кто пошел своей дорогой, они знали, что выбирают, и отступать некуда. Все сделанное и незавершенное будоражит разум человека.
- Никита, над чем Вы работаете в данное время? Какой самый яркий творческий эксперимент можете вспомнить?
- Вот опять вопросы о рейтингах в категории “самый”... Разные вещи, разные жесты приходится совершать. Я не делю свое творчество на главное и второстепенное. Да, есть какие-то несущие конструкции, но центра нет. Возможно, в этом моя самозащита. Я исключаю возможность удара в самую суть. Что касается проектов, то сейчас я занимаюсь работой для выставочного павильона в Венеции, недавно открыл большую выставку, основанную на маргинальных архивах: мне интересна тонкая грань между “архивом” и “помойкой”. В течение года пройдет ряд выставок в Цюрихе, где я предприму попытку понять искусство Европы. Еще будет Стамбульская биеннале, где я готовлю работу о распадающемся музее.
- Видно, Вы много путешествуете. Не задумывались, когда искусство “у нас” будет на том же уровне, что и за рубежом?
- Так же не будет никогда. Поскольку догоняющее развитие не позволяет воспроизвести существующее в совершенстве. Будет по-другому, но, вероятно, базовые изменения на постсоветском пространстве в плане культуры и искусства произойдут только тогда, когда с мертвой точки сдвинется искусство образования. Искусство должно быть в структуре образования, и ARTBATFEST, на мой взгляд, это скорее образовательное, чем развлекательное событие. Когда искусство выходит из чистой автономии, оно оказывается в связке со всеми остальными областями деятельности. Важно, чтобы эта связка была институционализирована, и тогда многое изменится принципиально.
- Напоследок Ваш совет начинающим художникам, не решающимся выйти из тени...
- Не бойтесь, все самое страшное уже позади!