|
Оскорбительна только правда
Ностальгия по Вознесенскому
Русский поэт - это все-таки признание. И призвание. Это не просто “поэт в России больше, чем поэт”. Тех, кто “пишет гладко, в рифму”, не счесть, а вот поэтов во всем русскоязычном океане всего несколько. И одним из них был Андрей Вознесенский.
Он прожил, в общем-то, счастливую жизнь. Раннее признание, слава, раннее обретение великого наставника и учителя - Бориса Пастернака, благополучное, даже триумфальное шествие по избранному пути. Ему не пришлось лгать и заискивать перед властью, чтобы спастись от преследований или добыть кусок хлеба. Вполне обеспеченный, даже богатый, знаменитый и согретый любовью миллионов, Андрей Андреевич всю свою жизнь занимался тем, что ему нравилось, к чему его призвал Господь. Чего еще желать поэту?
Наверное, бессмертия?
“Я не знаю, как остальные,
Но я чувствую жесточайшую
Не по прошлому ностальгию -
Ностальгию по настоящему”.
Этими строками прорезал он и всю жизнь, и все творчество. Вознесенский не запачкался ни политиканством, ни дешевым морализаторством, но сделал для современников столько, что потуги десятков политиканов и проповедников не сравнятся с его титанизмом. Хотя никогда к такому признанию не стремился.
“Ни в паству не гожусь, ни в пастухи,
Другие пусть пасут или пасутся.
Я лучше напишу тебе стихи”.
И писал, склонясь над душой, пытаясь ее, затравленную в безумном веке, открыть, понять, постичь. Над душой своего народа, своей страны, своего человека. “Человек бежит песчаный по дороженьке печальной”.
Наверное, страшно - заглядывать в душу и даже после этого в нее верить. Вознесенский почему-то верил.
И никогда ни с кем о своей вере не спорил. Не тратил слов в полемике о том, как и по каким лекалам надо жить. Это не миссия поэта. Его удел - язык. Магический, метафорический и в то же время прозрачный и чистый. Язык Вознесенского как один из самых изящных, красивых “русских языков” еще долго будет усваиваться, переводиться, служить нам великим искусством в обретении самих себя и своей истинной жизни.
Поэт ведь знает очень многое и всю свою жизнь пытается этим знанием поделиться. Даже с теми, кто не понимает его языка и не поймет никогда.
“Воюет с извечной дурью,
Для подвига рождена,
Отечественная литература,
Отечественная война”.
Воевал Андрей Андреевич и бился всю свою жизнь на своей отечественной войне. Странно, наверное, такое сказать об интеллигентнейшем Андрее Вознесенском, тем более что сам он считал:
“Есть высшая цель стихотворца -
ледок на крылечке оббить,
чтоб шли отогреться с морозца
и исповеди испить”.
Но ведь воюют по-разному, и войны разные. Воюют, как правило, за самих себя. Они не в счет. Тогда как поэты всегда на передовой этой самой главной войны. Поле же битвы, как завещал нам Федор Михайлович, и, как уже сказано, одно - душа человеческая. И в этой, самой главной отечественной войне Андрей Вознесенский остался в строю до последнего своего вздоха.
Но всему приходит срок.
“Мне, Господи, еще лет десять дай!
Вдруг пригодится мой никчемный свет,
Взвив к небу купол,
Где сейчас сарай...”
Писал он в 2003-м. “Никчемный свет” светил нам еще целых семь лет. Целых семь лет, всего лишь еще семь. И...
“Для миллионов я стал тишиной”.
Это неправда, Андрей Андреевич. Поэт, он тоже способен быть наивным. |
