Фарида Галиева
В начале следующей недели, 12-13 апреля, в Вашингтоне состоится Глобальный саммит по ядерной безопасности, на который в числе лидеров 44 стран получил приглашение и президент Казахстана Нурсултан Назарбаев. Любопытно, что вообще-то в качестве потенциальных участников конференции рассматривались государства либо обладающие ядерным оружием, либо имеющие атомную энергетику. Казахстан, напомним, от ядерного оружия отказался еще на заре независимости, а в конце прошлого века избавился и от единственной в стране АЭС. Но в ядерном пуле мы, судя по всему, остаемся

Предстоящий саммит - детище президента США Барака Обамы. И, возможно, приглашающая сторона - американская администрация - руководствовалась тем, что Казахстан является одним из мировых лидеров по запасам, добыче и экспорту урана. Не будем забывать и того, что приглашение последовало в рамках февральского визита в США министра иностранных дел нашей страны Каната Саудабаева в качестве действующего председателя ОБСЕ.
Все это важно. И однако, будем откровенны, куда более принципиальной причиной для участия в форуме (и “прописки” в ядерном пуле) надо считать решение Казахстана в ближайшем будущем построить на своей территории атомную электростанцию. Принципиальной и для Казахстана, и для США. И для России, совместно с которой мы и планируем возводить АЭС, кстати говоря - тоже.
Излишне напоминать, насколько ревниво Запад (во главе с США) относится к атомной тематике и увеличению ядерного пула. Даже если речь идет не о бомбе, а исключительно об энергетике. Достаточно вспомнить об Ираке, поводом к войне против которого стали некие (и, кстати, так и недоказанные) “ядерные разработки”, или об Иране, для санкций против которого во многом и будет использован грядущий саммит. А ведь сами арабы и персы утверждали и утверждают, что разрабатывают только “мирный атом”. Впрочем, справедливости ради заметим, что грань в этом вопросе очень тонка, если существует вовсе.
И потому весьма сомнительно, что Запад никак не отреагирует, если ядерные планы Казахстана, которые пока существуют лишь на бумаге, начнут воплощаться в жизнь, да еще с помощью России. Тем более, что если от ядерного оружия Казахстан в свое время отказался самостоятельно, то консервация единственной отечественной атомной электростанции проходила при самом заинтересованном участии Запада.
Как известно, в 1972-1999 годах на Мангыстауском атомном энергокомбинате в Актау работал ядерный реактор на быстрых нейтронах БН-350. В 1997 году, согласно заключенным соглашениям между Казахстаном и МАГАТЭ, реактор был переведен в режим безопасного вывода из эксплуатации. В 1998 году начался процесс по упаковке и захоронению ядерных отходов, а в 1999-м реактор был окончательно остановлен.
До финала, однако, еще далеко. Полный вывод из эксплуатации займет еще почти сорок лет. И ведь он будет осуществляться хотя и под эгидой МАГАТЭ, но при финансовой, технической и организационной поддержке США, для чего в конце 1999 года было заключено специальное соглашение между Министерством энергетики США и Министерством энергетики, индустрии и торговли Казахстана.
В связи с чем возникают два вопроса: почему реактор был выведен из эксплуатации и почему полувековое бремя по оплате этого процесса взяли на себя американцы? На первый вопрос вроде бы имеется расхожий ответ: реактор выработал свой ресурс. Проработав, заметим, 25 лет. Не возьмемся судить, насколько это исчерпывающая версия, но не стоит забывать и статистику некоторых российских АЭС, построенных примерно в тот же период, что и МАЭК, и успешно функционирующих до сих пор...
Возможно, дело в том, что атомная энергетика в СССР рассматривалась в теснейшем союзе с военно-промышленным комплексом, в связи с чем МАЭК, помимо того, что опреснял морскую воду и вырабатывал электроэнергию для активно развивающегося региона, также... производил из “мирного” урана совсем “немирный” оружейный плутоний. И еще вопрос, что здесь было первичной, а что вторичной задачей. Известно, во всяком случае, что сам город Актау (тогда Шевченко) был основан в безводной пустыне (но богатой урановыми месторождениями) по инициативе легендарного министра не менее легендарного Минсредмаша Ефима Славского. Министерство среднего машиностроения знаменито тем, что осуществляло в СССР все ядерные проекты, ну а сам Славский, трижды Герой соцтруда и лауреат десяти (!) орденов Ленина - тем, что курировал “советский атом” практически на всем протяжении его существования: от производства плутония для первой атомной бомбы в 1949 году до Чернобыльской аварии в 1986-м.
Безъядерное государство, каким провозгласил себя Казахстан, но производящее сырье для термоядерных боезарядов - это, конечно, нонсенс. А в другом, “мирном” режиме, реактор БН-350 функционировать попросту не мог. Брать на себя ответственность по контролю за актауским плутонием тогдашняя, ельцинская Россия, видимо, не захотела, да, наверное, и не была способна. Добавьте сюда рост терроризма, близость пылающего Кавказа и Афганистана... Вопрос, почему было принято решение захоронить реактор под эгидой МАГАТЭ и при поддержке США, таким образом, отпадает сам собой.
И вот теперь, после того как для превращения нашей страны де-факто в безъядерную державу было потрачено столько дипломатических, технических, да и финансовых усилий (только на один из этапов - перемещение отработанного ядерного топлива на бывший Семипалатинский ядерный полигон и захоронение его на площадке “Байкал” - понадобилось до 40 миллионов долларов), вдруг появляется перспектива “возвращения” атома в Казахстан.

Что строить в Актау - казахстанскую Анталью или атомный гигант? Решение будет принято... в Вашингтоне

Напомним, речь идет о строительстве Актауской АЭС, которое должно было начаться еще в прошлом году, а завершиться - в 2016-м. Планировалось использовать российский реактор БВЭР-300, разработанный конструкторским бюро имени Африкантова на основе реакторов, установленных на атомных подводных лодках. Причем, что особенно символично, построить АЭС намеревались именно на месте МАЭКа и даже частично используя его инфраструктуру.
Идея была сформулирована еще в 2006 году, но до сих пор, как видим, дальше слов дело не пошло. Причины назывались разные, но рискнем предположить, что главная - это все-таки политическая неурегулированность вопроса с Западом, точнее - с ядерным пулом, из которого Казахстан некогда вышел и в который теперь не так просто будет зайти обратно. Возможно, ситуацию во многом и прояснит стартующий в понедельник саммит в Вашингтоне.

P.S. Между тем проблема не только в политике, но и в экономике, и в экологии. В СССР МАЭК строился для стремительно развивающегося региона - с прицелом, как говорится, на будущее. К тому же эксперимент этот, повторимся, был инициирован “оборонкой”, которая экономическую эффективность проектов не имела обыкновение подсчитывать. Иное дело теперь: насколько рационально возводить мощную АЭС в малонаселенном, пустынном крае вдали от “Большой земли”? А ведь, к слову, стоимость проекта оценивается более чем в 2 миллиарда долларов. Казахстанских, разумеется - то есть государственных.
Кроме того, еще раньше, в “доядерную эпоху”, Казахстан решил развивать в этом секторе Каспия туристический кластер, продвигая амбициозную идею “казахстанской Антальи”. Насколько совместимы планы по привлечению на каспийские пляжи небезразличных к экологии туристов и строительству атомного гиганта? Не благоразумней ли тут прибегнуть к альтернативным источникам энергии - ветра, солнца, тем более, что продуваемый всеми ветрами и всегда залитый солнцем пустынный Мангышлак весьма к тому располагает? И что делать, если международное добро на Актаускую АЭС все же будет получено? Не придется ли, в конце концов, отказываться от какой-нибудь из двух строек века? А ведь проект по созданию на Мангышлаке курорта международного класса уже не только скрупулезно просчитан (25 тысяч мест, аэропорт и искусственный остров, стоимость - 6 миллиардов долларов, сдача - в 2013 году), но и торжественно презентован заинтригованной мировой общественности на международной туристической выставке ITB в Берлине.