|
Писать можно сколько угодно, другое дело - кому?
Он-лайн мираж от Николая Гоголя
Николай Васильевич явился как обычно - с загадочной улыбкой на лице, как бы склоненный над миром и вглядывающийся куда-то вдаль. Явился на экране монитора и видом своим показал, что склонен к интерактивному общению.
- Николай Васильевич, вы уже что, и в Интернете?
- Я уже везде, - усмехнулся Гоголь.
- Юбилей вот Ваш давеча отпраздновали...
- Знаю, - ответил Гоголь и недоуменно спросил: - неужели до сих пор читают?
- Ха-ха - хотелось ответить Николаю Васильевичу, но ответ как-то повис. Пришлось подумать. Читают ли? Юбилей-то отпраздновали, статей понаписали, фильмы сделали, телепередачи и прочее. Юбилеи - это для нас первое дело. Но насчет “прочитать Гоголя”, это все же вопрос.
Не хотелось говорить Николаю Васильевичу, что язык у него несовременный и сегодня тяжеловат, а вокруг уже все совершенно не так, как было полтора века тому назад. Поэтому, наверное, и не очень-то читают.
- Читают, но не все.
- И правильно делают, - сказал Гоголь.
Хотелось спросить: кто правильно делает? Те, кто читает, или те, кто “не все”? Но экран мигнул, и Николай Васильевич исчез в виртуальном космосе.
Нужно было в его отсутствие быстренько обдумать вопросы и темы беседы, пользуясь случаем. Ведь такого может больше и не представиться. Не в каждый свой юбилей Николай Васильевич кому-то является. И следующего раза как бы еще сто лет ждать не пришлось.
Экран снова загорелся и Гоголь снова улыбнулся.
- Николай Васильевич, Вы там с Булгаковым общаетесь?
- А кто это? - спросил классик.
Ну, здрасьте! Ученика своего не знает или делает вид, что только он, Гоголь - самый оригинальный, а остальные - так, подражатели.
- А у нас по-прежнему взятки берут. Вот Вы в “Ревизоре” с ними боролись...
- Я боролся?! - изумился Николай Васильевич, - кто Вам это сказал?
В школе сказали, учительница литературы, и в университете об этом нам лекции читали, но разве сейчас про это нужно спрашивать? Время-то уходит, а Гоголь, судя по его заскучавшему виду, может и удалиться. Уже навсегда. А спросить нужно о многом. И вообще, поговорить о чем-нибудь личном.
- А Вы и в самом деле второй том “Мертвых душ” сожгли? Зачем, Николай Васильевич?!
- А кому он вообще нужен? Вы же сами сказали - не читают...
Догадался-таки, хотя сказано этого не было. Можно ли ему объяснить, что сегодня его не столько читают, сколько смотрят - по телику, в кино? А сам-то он знает, что это такое - кино? От волнения родился еще более дурацкий вопрос:
- А с Белинским Вы так и не помирились?
Николай Васильевич ответил не сразу. А посмотрел куда-то вверх и задумался. Страшно было его чем-то рассердить и прервать волшебство (или таинство...), но пауза затянулась.
- Николай Васильевич...
- Простил я его.
И еще подумав, Гоголь добавил:
- И прочих. Всех.
Эх, Гоголь, Гоголь! Был ты одним из величайших, таковым и остался, хоть в жизни, хоть и в виртуалии, и мало кто с тобой встанет рядом. И все, что ты написал, не сравнится с тем, над чем ты мучился. А кто понял тебя, никогда не назовет тебя грешником.
И спрашивать уже ни о чем не хотелось, а лишь продлить видение.
В дверь постучали, и экран монитора пришлось свернуть, дабы вошедший (или вошедшие) не посчитали все происходящее чем-то подозрительным. А когда все ушли, Гоголя на экране уже не оказалось, он удалился в виртуальное пространство, в свою вечность и больше уже не появлялся... |
