(Окончание. Начало в № 43-49)
В Лайенгалани за время нашего отсутствия никаких изменений не произошло. Все также лениво нападали боевики, с периодичностью теряющие по два-три человека за ночной бой. И также поселок находился в состоянии окружения и необъявленной осады. Военный конвой не спешил, и перспектива нашего пребывания тоже оставалась неясной.
Хижняк, не теряя времени даром, изучает быт и уклад жизни племен, проживающих в поселке и пришедших в него, спасаясь от боевиков черной “Аль-Каиды”. Анатолий, полностью погрузившись в общение с африканцами, проводит за разговорами большую часть времени. Найдя себе нужное занятие, тем самым отвлекается от тяжелых воспоминаний и размышлений о наших дальнейших перспективах.
В Африке жизнь течет совершенно по другим временным часам и законам, и выживание здесь возможно только при полном принятии этих неписаных правил и погружении в образ жизни местных племен. Несмотря на войну, на проблемы с едой и выживанием вообще - никаких проблем. Акуна матата! Они так живут, по-другому не могут и не умеют. Плывем по жизненному течению и мы. Других вариантов нет. Я в это время продолжаю вести дневник, делаю записи, наблюдаю и размышляю.
Обсуждая с Анатолием этнографический колорит жизни местных чернокожих, отмечаем ее художественные особенности, обращаем внимание, например, на плетение потолка африканской хижины изнутри. Как просто и как интересно! Крупные, широкие бамбуковые стрежни и высушенные водоросли в качестве связывающего материала и еще какая-то сучкообразная трава. И дыры в естественном плетении - и маленькие, и большие. И сквозь них сотни колючих солнечных лучей и лучиков пронизывают все пространство хижины в самых разных направлениях. А если вечером присмотреться, то можно увидеть и звезду, заглядывающую через маленькое отверстие в жилище африканцев.
Так и сама жизнь этих людей состоит из тысячи маленьких побед и радостей, сменяющих монотонность суровых будней в неприветливых местах жаркой африканской пустыни. Кстати, у африканцев я увидел интересный способ охлаждения любой жидкости в местных жарких условиях. “Холодильник” представлял собой дюралевый ящик с крышкой, по периметру обмотанный металлической сеткой, свободно с него свисающей.
В пространство между сеткой и ящиком закладывался древесный уголь, который в течение дня время от времени поливался водой. И уголь, вбирая в себя все внешнее тепло, оставлял внутреннее пространство “холодильника” менее нагретым. И, соответственно, напитки в нем на несколько градусов ниже температуры окружающего воздуха. А в раскаленной от зноя пустыне выпить “охлажденной” жидкости было несравненным удовольствием. Мы испытали на себе. “Дизайн” по-африкански, опять же.
Тем временем одна из чернокожих девушек с ребенком на руках зачастила к нам в гости. То таблетку попросит, то просто в десятый раз начнет показывать своего маленького сына и что-то говорить. Девушку звали Джессика, и была она из племени туркано. Правда, ее одежда, подаренная миссионерами, на первый взгляд очень ее отличала от соплеменниц, любящих ткани коричневых тонов и сильно мажущихся особой смесью мускуса и бараньего жира.
Видимо, смесь использовалась в качестве своеобразного парфюма, да и мыться лишний раз не надо. Намазал все тело жиром, разукрасился и чувствуешь себя достойно. А запах! Европейцам, конечно, не понять. Джессика от таких традиций женщин своего племени уже отказалась. И вот почему. Как-то, придя в очередной раз к нашей хижине, она принесла с собой фотографии. Я заинтересовался - на них был чернокожий мальчик в обстановке европейского дома. Стал расспрашивать. И наша новая знакомая, показывая себе на живот, рассказала интересную историю.

Джессика одеждой и поведением отличалась от соплеменников

Она знакома с европейцами. А на фото был ее родной сын, которого сразу после рождения то ли купила семья немецких миссионеров, заехавших в их селение несколько лет назад, то ли она его просто отдала. И сейчас ее сын живет в Германии, и ей с кем-то даже прислали фотографию. Дальше - больше. Она рассказала, что недалеко от поселка живет старый немец, который и передал ей фото. Вот это сюрприз!
 Пока Анатолий изучал быт и привычки чернокожих, участвуя с ними в разных ритуалах, я вместе с Джессикой отправился к загадочному немцу. Это уже просто готовый сценарий к сюжету приключенческого фильма. Как бы то ни было, действительно живет себе пожилой немец в стороне от поселка, на каменистом холме, в небольшой “вилле”, спрятанной от посторонних глаз кустарником и каменными валунами.
Ему уже под восемьдесят. Но выглядит моложе своих лет. Хорошо сложен, подтянут, черты лица правильные и приятные. Светлые волосы оттеняют невероятной темноты загар. Из-под бровей смотрят внимательные, цепкие, много повидавшие глаза. Не удивившись моему визиту (видимо, про нас знал уже давно), он спокойно и неторопливо меня встретил и провел в дом.
Простая обстановка со всем необходимым, включая небольшой бассейн во дворе и рацию, попискивающую в соседней комнате. Без лишней роскоши, но полностью комфортное и укомплектованное жилище, и это в далекой и недоступной части Африки, в стороне от единственного селения.
Говорили по-немецки. Долго, не спеша. И обо всем. Особенно интересной для изголодавшегося по общению старого арийца была тема красоты русских женщин. Все как обычно, даже в такой ситуации. У Роберта, а именно так его звали, были свои хорошие воспоминания о девушке по имени Наташа. Я эту тему поддержал. Вокруг суетились чернокожие туземцы, выполняя свою нехитрую работу по дому: у него, оказывается, и обслуживающий персонал имелся. Жил он в мире с племенами, и, скорее всего, была договоренность с душманами. Если не больше...
Тем временем появилась бутылка “Смирновской” (в таком-то месте) и даже охлажденное баночное пиво. Мистика, покруче острова Смерти. Роберт прожил в Африке всю жизнь, только изредка выбираясь в сторону Европейского континента. Приехав сюда в детстве с родителями, он остался в этих местах навсегда.
С его слов я понял, что после Второй мировой войны, спасаясь от наказаний за военные преступления, его отец (да и он, наверное, сам) нашел здесь убежище и покой. Подробности я не спрашивал, меня интересовало другое. Связь с внешним миром он поддерживает через своего приятеля, тоже немца, прилетающего к нему на своем частном самолете из Найроби. Это уже было что-то.
Скорее всего, это не просто связь и пополнение запасов продовольствия и свежей выпивки. Возможно, контрабанда или оружие, или еще что-нибудь. Не знаю. Но в данной ситуации лучше иметь такого белого в друзьях. Тем более что буквально на следующий день на маленькую дорожку утрамбованной площадки приземлился миниатюрный самолетик, разрисованный в разные цвета.
Пилота звали Харро Тремпену (Harro Trempenau). На вид ему было лет шестьдесят. Он оказался разговорчивым и дружелюбным человеком. Выходец из семьи немецких дипломатов, Харро прожил в Африке уже лет двадцать и уезжать отсюда не собирался. Имея свой бизнес и самолет (а по-моему, даже не один), он неплохо здесь устроился и чувствовал себя вполне комфортно. Мы с Анатолием тоже соскучились по комфорту и, проведя дружеский русско-немецкий вечер со “Смирновской”, на следующее утро уже помогали загружать в самолет какие-то ящики, коробки и заливать канистры с топливом.
Немецкий пилот с охотой согласился “подвезти” нас до Найроби, и мы ему были за это благодарны. Предполагалось, что время полета составит часа четыре. Попрощавшись с Робертом, Джессикой и дружественными африканцами, мы улетели. Вот так неожиданно, благодаря помощи немецких “коллег”, закончилась “боевая” часть нашей научной экспедиции. Куахери! (До свидания!) Саламу! (Всего доброго!) Прародина человечества - мама-Африка!
Пролетая над вулканической красно-черной пустыней (а над саванной с разрешения пилота мне даже удалось попилотировать), мы размышляли о происшедшем и об увиденном - о реальной и необъявленной войне в этих местах, о нашем невольном в ней участии и пленении, о том, как нам удалось выжить и выбраться. О смерти наших африканцев, о Габриеле и других погибших эльмольцах.
Возможно, мы стали свидетелями последних дней жизни людей этого племени как отдельной этнической единицы. Согнанные со своих мест проживания и уменьшенные в количестве эльмоло, может, вскоре ассимилируются с другими племенами, растворятся в многообразии африканских групп, тем самым утратив свою уникальность мирных рыбаков и перейдя на путь жизни конфликтующих племен.
Большинство племен в этой части Африки идентифицируют себя как борано, самбуру, туркана, рендиле, габбра, эльмоло и так далее, и никто не называет себя жителем одной общей страны. Когда непонимание одной общности будет преодолено, тогда, может быть, исчезнут и внутренние межплеменные конфликты, и разобщенность людей. И появится возможность отстаивать свои общие территориальные интересы и давать отпор воинствующим бандам. Большое значение в переходе от этих племенных самоидентификаций к общенациональной и, как следствие, к объединению, принадлежит и образовательным программам, и участию в них научных экспедиций.
Для нас открылась еще одна сторона неведомой жизни, казалось бы, такой простой, бесхитростной, а на самом деле трудной, полной борьбы за существование и даже выживание. Те изменения, которые произошли в Экваториальной Африке, лишь в малой степени облегчили существование людей на этой суровой земле.
Здесь, как считают ученые, миллионы лет назад зародилась человеческая жизнь. Сохранится ли она, будет ли развиваться на разумных началах в согласии с окружающим миром природы и примет ли достойные человека формы?
Сергей Курасов,
член Русского географического общества, специально для “НП”