Ольга Шишанова
Несмотря на принимаемые меры, в Казахстане не перестает ухудшаться состояние природного биоразнообразия, о чем на очередном заседании правительства сообщил вице-министр МСХ РК Ерлан Нысанбаев

Чтобы хоть как-то минимизировать риски, сохранить природные ресурсы как флоры, так и фауны, многие из которых не встречаются в других частях света, в том числе редчайших представителей животного мира - снежного барса, манула, каракала, архара и сайгу, Казахстану необходимо дополнительное финансирование. Но сегодня на поддержание биоразнообразия в стране выделяется менее одного процента ВВП, тогда как в западных странах эта цифра колеблется от 1,7 до 2,5 процента ВВП.
Однако и этого мало, потому что, по оценкам специалистов, “для стабилизации биоразнообразия на текущем уровне требуется осуществлять затраты не менее трех процентов ВВП, для его улучшения - не менее четырех процентов, для кардинального изменения - не менее пяти процентов ВВП”. Некоторые радикальные эксперты и вовсе предлагают расходовать на поддержание природных ресурсов с последующим их воспроизводством треть государственного бюджета.
Но сколько бы денег на это ни уходило, до тех пор, пока не изменят законодательство, не ужесточат законы в отношении браконьерства, которое продолжает процветать, не прекратится давление со стороны добывающих отраслей, ни о каком сохранении ценных природных ресурсов не может быть и речи.
Немаловажную положительную роль во всем этом должны были сыграть местные власти на местах, однако, как показала практика последних лет, по данным Минсельхоза, в лучшем случае региональные акиматы мало что предпринимали для защиты природного мира, тогда как в худшем присутствовала коррупционная составляющая. Это привело к серьезному ухудшению состояния лесхозов по всему Казахстану.
Именно поэтому, а также опираясь на современный международный опыт Китая, Украины и Норвегии, комитет лесного хозяйства и животного мира МСХ РК собирается поставить вопрос перед правительством о возврате контроля над лесными насаждениями в единый централизованный орган, как это было несколько лет назад. Да и вообще, думается, давно стоит выделить решение подобных вопросов в отдельное министерство, как, например, это осуществляется не только у соседей Казахстана по ЕАЭС, но и в странах Европы.
В то же время нельзя сказать, что в Казахстане ничего не делается для сохранения биоразнообразия. Вот лишь несколько примеров, которые пока еще помогают сохранить, например, 4,7 процента лесонасаждений в стране, тогда как остальные площади принадлежат либо степям, либо на них наступают пески. Так, с 2004 года запретили экспорт круглого леса, что, кстати, до сих пор продолжает вызывать недовольство так называемых лесных бизнесменов Восточного Казахстана, привыкших пользоваться лесом в своих интересах.
С 2015 года объявили мораторий на все виды рубок саксаула до конца 2018 года. Тем не менее браконьерская рубка саксаула существует до сих пор, что говорит об отсутствии наказуемых мер в законодательстве, касающихся этого вопроса. И даже введение запрета летом уходящего года на реализацию саксаула в торговых точках республики не дает положительного результата. Вместо того чтобы перевести южные регионы на газификацию, законодательство до сих пор оправдывает заготовку саксауловых дров. Что неминуемо приведет не только к уничтожению его посадок, но и разрушит экологическую систему, которая образовалась вокруг, служа не только защитой от опустынивания, но и местом обитания многочисленных представителей фауны. В том числе кабанов, что должны стать кормовой базой для туранского тигра, программа реинтродукции которого уже началась в международном масштабе.
Кстати, для реинтродукции туранского тигра планируется создание в 2018 году природного резервата “Иле-Балхаш” в дельте реки Или Алматинской области, кроме того, в этом же году возможно появление и национального природного парка “Тарбагатай” в Восточно-Казахстанской области. Если, конечно, для последнего найдется финансирование. Также в 2017 году запретили санитарные рубки в хвойных лесах, которые в Казахстане распространены в ВКО и Алматинской области, включая даже разработку горельников. Потому как в предыдущие годы под шумок санитарных очисток после лесных пожаров вырубались практически подчистую и здоровые деревья, доказательством этого служат съемки космического мониторинга пихтовых насаждений на склонах предгорий в Восточном Казахстане.
Что касается охраны животного мира в Казахстане, то помимо создания особо охраняемых природных территорий и в целях усиления борьбы с браконьерством в 2017 году законодательно ограничили количество гражданского оружия в количестве четырех единиц на одного охотника. Также ввели запрет на весеннюю охоту (что уже принесло свои плоды в увеличении количества особей водоплавающих) и ограничили количество изымаемой из природы дичи в одни руки до пяти особей в сутки в осеннюю охоту.
Тем не менее, даже несмотря на создание оперативной группы “Сапсан”, предназначенной для пресечения проявления коррупции среди инспекторского состава государственных организаций, только за пять месяцев выявили 16 фактов нарушений природоохранного законодательства. Что снова говорит о слабых местах в законодательстве, касающихся природоохранной деятельности.
И, наконец, по-прежнему больной темой остается сохранность осетровых. Эта проблема существует столько же, сколько существует Каспий. Хотя в этом году и ввели запрет, касающийся их вылова даже в научных целях, тем не менее в республике процветает “рыбная” мафия, которая вовсю пользуется навороченными техническими средствами для незаконной рыбной ловли, не говоря о “китайских сетях”, запрет на реализацию которых в торговых точках также ввели только в этом году. Почему сразу не запретили их ввоз в страну, непонятно до сих пор.

Астана