Константин Кочевников
В Алматы готовят процедуру перезахоронения найденных на территории Эстонии поисковиками военно-исторического клуба Front Line останков советского воина-казахстанца. Это гвардии старший сержант Андрей Нагайцев, который пропал без вести в 1944-м. Только теперь стало известно, что вместе с сотнями других солдат погиб, освобождая Эстонию, а до этого он считался пропавшим без вести

Воевал отважно,
погиб как герой
Со стороны Казахстана вопросами транспортировки и организации церемонии почетного захоронения занимаются в Координационном совете общественных объединений ветеранов и инвалидов войны в Афганистане и локальных военных конфликтов. Его председатель Мурат Абдушкуров также руководит общественно-патриотическим движением “Бессмертный полк Казахстана”.
Мы уже писали в одном из прошлых наших номеров о том, что Андрея Нагайцева призвали еще в финскую кампанию в 1939-м из Шемонаихи, райцентра на востоке Казахстана. Едва став молодым отцом (у него только-только родился сын), он ушел в армию, стал минометчиком, прошел всю войну с Финляндией и почти всю Великую Отечественную.
Его сын Александр Андреевич Нагайцев сейчас живет в Алматы. Всю жизнь он хотел узнать, как воевал и где погиб отец. Теперь мы знаем, что воевал Андрей Нагайцев доблестно и честно. Его наградили медалью “За оборону Ленинграда” и двумя медалями “За отвагу”. И если первую вручали всем военнослужащим и гражданским, кто фактически участвовал в обороне города на Неве, то медалью “За отвагу” отмечали личное мужество, проявленное при защите Отечества и исполнении воинского долга.
Медаль “За отвагу” была высшей медалью в наградной системе СССР и с момента учреждения ее в 1938 году стала особо уважаемой и ценимой среди фронтовиков, поскольку ею бойцов удостаивали исключительно за личную храбрость в бою.
Награждали этой медалью не только рядовых солдат и сержантов, но и младших офицеров. Известен случай, когда сержанта медицинской службы Семена Грицова наградили медалью “За отвагу” шесть раз. История знает имена еще семи отважных воинов, кто удостоился этой медали пять раз!

Криминальный
поиск
Но вернемся к находке в Эстонии. За неполный год это уже вторая находка исторических реконструкторов и поисковиков из этой прибалтийской страны, имеющая особую ценность для Казахстана. В феврале 2017 года, после 73 лет безвестности, обрел покой на родной земле солдат из Казахстана, артиллерист, погибший в 1944 году в боях за освобождение Эстонии, наводчик 76-миллиметрового орудия рядовой Николай Федорович Сорокин. Его останки с почестями доставили в Астану и затем предали земле на аллее воинских захоронений в Семее - на малой родине.
И мы помним, какую роль в подобные моменты берутся исполнять различные чиновники из числа консульских служб и местных акиматов. Как правило, к этой военно-патриотической работе они подключаются на заключительном этапе, когда представители общественных организаций и энтузиасты сделали уже почти все, что смогли.
И тут, наконец, на сцене объявляется представитель государства, чтобы своим сановным участием благословить действо и влиться в него в самый парадный и публичный момент: телекамеры, сюжеты в программах и теленовостях, заметки в информационных лентах и на страницах изданий, фото на память и галочка в служебном активе.
Так сложилось, и в этом не было бы ничего заслуживающего особого внимания, если бы не один удивительный парадокс: по закону инициатор торжества должен быть... наказан! Да, да! Того, кто ведет поиски останков солдат Великой Отечественной и других войн, должны осудить в рамках статьи Уголовного кодекса за незаконное проведение археологических работ. Знаете ли вы об этом?
В законодательствах России, Казахстана, Беларуси и ряда других постсоветских стран самостоятельный поиск останков погибших солдат, обмундирования, предметов амуниции и обихода, документов, оружия, знаков отличия и наград считается преступлением, за которое можно схлопотать реальный срок - до двух лет лишения свободы, поскольку эти действия расцениваются как посягательство на культурно-историческое наследие.
А если при этом использовать еще и технические средства, например, металлоискатель или навигационный прибор, то нарушителю закона может угрожать штраф в размере пяти тысяч МРП (это 11 345 тысяч тенге) либо ограничение свободы сроком до пяти лет.
Уголовный кодекс регламентирует суду обнаружить здесь и признаки хищения предметов, и умышленное уничтожение и повреждение предметов, имеющих особую ценность, и даже вандализм. А с легкой руки падкой до скандалов желтой прессы поисковиков часто называют “черными копателями”. Какую роль они играют в общем, так сказать, движении тех, кто ищет канувшие в глубину десятилетий исторические артефакты?

Кто они -
“черные
копатели”?
Понятно, что не только военно-патриотический дух и желание восстановить историческую правду царят в среде копателей и далеко не все из них стремятся бескорыстно вернуть в историческое полотно недостающие фрагменты. Без малого тридцать лет назад, вскоре после распада Советского Союза, поисковая работа и военно-историческая реконструкция попали в сферу антикварного рынка и стали существовать по его законам. Плохо это или не очень - не нам судить. Но на этом рынке есть и “чисто коммерсанты”, и настоящие исследователи и ценители военной истории.
Есть в этой сфере своя “пехота” - те самые копатели, что буквально просеивают грунт в поисках какой-нибудь пуговицы, медали или солдатского медальона. С разной степенью компетентности они упражняются в практической археологии, участвуют в экспедициях, идут по пути боев, добывают артефакты, среди которых и кости, и пули. Но они же возвращают и утраченные имена.
Нужно научиться различать “расхитителей гробниц” и поисковиков-следопытов, кто по собственной инициативе и подчас вопреки закону сохраняет для потомков историю.
Работа в “поле” сезонная. Для большей части поисковиков раскопки остаются хобби, на которое тратится личное время: выходные, часть отпуска. У наиболее увлеченных и подготовленных найдутся и дорогое оборудование, и карты. А в личной библиотеке - мемуары, карты боев и схемы перемещений войск, фотографии, воспоминания старожилов и другие документы. И в этой среде сформировался свой “кодекс чести”, который, например, не позволяет вести раскопки на территории официально признанных архитектурных памятников.
Тем не менее государство, утверждая свою собственность на недра и все, что они содержат, не принимает в расчет тот факт, что “черные копатели” чаще всего спасают от уничтожения временем множество предметов, которые просто превращаются в прах. Они не несут большой ценности для истории, но обладают огромной ценностью для краеведов, прямых потомков погибших воинов и просто современников, которым пока еще дорога память о войне и ее солдатах.
Ведь все эти гимнастерки, винтовки, бумаги, монеты, медали, солдатские ножи, ремни, пряжки и фляжки банально сжирают коррозия и плесень. Если бы эти предметы живой и сравнительно недавней истории не извлекали поисковики, они бы превращались в трудно отличимый от грунта прах, не несущий никакой информации и эмоций.
Чаще всего даже “копанное” оружие за 70-80 лет утрачивает способность к выстрелу. Зато немало фактов, когда из трясины, со дна болот, извлекали погребенные обстоятельствами и временем самолеты и танки - подчас вместе с погибшими экипажами. Прах героев предавали земле. А затем наступал черед кропотливой работы по восстановлению и приведению техники к изначальному виду - в дань уважения к предкам и на память потомкам.
В советское время подобной работой занимались школьники под руководством старшего наставника. Было несколько поисковых отрядов союзного масштаба и местного значения. Они вернули тысячи имен и артефактов. Но та эпоха закончилась, и это историческое поле осталось без хозяина, а затем на нем расположились хоть и другие люди, но в большинстве своем такие же увлеченные. В том числе и те, кто стал сейчас взрослым и состоятельным, чаще всего вчерашние поисковики-пионеры.
Постсоветские государства - совсем иные. Они уже не станут массово создавать и финансировать общественные гуманитарные общества или движения, даже в рамках воспитания подрастающего поколения в духе патриотизма, любви к родине и ее истории. Но есть люди, которые не утратили чувства значения этих понятий. И пусть в силу реализации своих интересов попутно решают и эту важную духовную задачу, которая выходит за рамки антикварной коммерции.
С позиции сохранения истории, которую постулирует государство, было бы рациональнее не гнать этих людей с “поля” и не угрожать им уголовным или административным преследованием, а, например, выкупать артефакты и тем самым контролировать эту деликатную сферу и вознаграждать кладоискателей за их инициативную работу и тем более за находки.

Когда нашел
и сберег -
синонимы
Если говорить о земле, по которой мы ходим, с позиции археологии, то в местах, где человек когда-либо оставил хоть какой-то след, специалисты способны поделить ее на культурные слои. Их глубина и мощность - от нескольких сантиметров до десятков метров. В этих культурных слоях можно обнаружить остатки деятельности человека: сооружения, предметы быта, обихода, военных действий, строительный и хозяйственный мусор, золу, человеческие останки.
Часто время определяет глубину залегания того или иного культурного слоя. Так, остатки древнего городища возраста города Тараза находятся гораздо глубже следов, оставшихся после битвы при Узун-Агаче. В отдельных случаях древние артефакты выносит на поверхность под воздействием воды, эрозий или ветров. Но чаще всего в этом “слоеном пироге” следы эпох лежат в логичной хронологии - чем моложе, тем выше.
Так вот, законодатель вполне может совместно с представителями научного мира определить ту глубину, ниже которой инициативные частные копатели проникать не должны. Даже если говорить о недавнем прошлом - эпохе вхождения среднеазиатских земель в состав Российской империи - глубина поиска не превысит метра-двух. Тем более когда речь идет о периоде Великой Отечественной. То есть более древнего культурного слоя, целостность которого может беспокоить археологов, они не нарушат. Да и не интересуют “черных следопытов” фундаменты городищ и фрагменты посуды. Монеты же, как правило, там не находят, а мебель, одежда и литература распались в пыль. К слову, если говорить о Казахстане, то здесь археологи не нацелены на поиски артефактов, связанных с деятельностью отрядов Колпаковского или Анненкова. Их интересует куда более древняя история. А вот пуговицы с мундира строителя города Верного - нет. Но спрятанные сравнительно неглубоко в земле следы XVIII-XIX веков также хранят немало интересного. Причем вещи и предметы столетней давности, как мы уже говорили выше, еще через пятьдесят лет исчезнут окончательно - просто сгниют. Ни государству, ни антиквару, ни любителям истории это ничего не принесет. Поэтому если не копать сейчас, можно не копать уже никогда.
Какую пользу, вопреки весьма спорному в этом вопросе законодательству, несет деятельность “черных археологов”? Прежде всего это сохраненные для современников и потомков следы недавней истории. Это и любовь к той самой истории.
В наше время все чаще предметы старины используют в качестве дорогих подарков. Но чтобы подарок не был всего лишь замысловатой или - напротив - простенькой старой вещицей-безделицей, о ней нужно собрать информацию, окунуться в справочную литературу, что-то почитать, узнать, составить хотя бы устную историю. В таком контексте вещь приобретает совершенно иную ценность - не всегда материальную. Но культурную, историческую, гуманитарную. Нужно понять, что эта “частная археология”, которую хочет пресечь государство, имеет куда большее значение, чем банальное обогащение старателей или их соратников-антикваров. Помимо обретения культурно-исторического и антикварного багажа можно обнаружить здесь и образовательную функцию.
И стимул для изучения истории предмета, его путешествия во времени и пространстве. Если, например, говорить о каких-то бытовых предметах, то шелковый веер, скорее всего, привезли в лавку купца первой гильдии Габдулвалиева на углу улиц Капальской и Торговой с торговым обозом из Китая. А доставил товары караван конных повозок транспортной компании Семеона Быкова. Вещи без легенды - всего лишь вещи из прошлого. Обретая легенду, они сами становятся историей и могут рассказать нам о нашем же прошлом.