Ольга Шишанова
С января текущего года добыча урана в Казахстане, который занимает первое место в мире по его добыче и второе - по запасам, была сокращена на 10 процентов. Причина - переизбыток предложений урана на рынке, который продолжается с 2011 года

Об этом в ходе правительственного часа заявил депутатам мажилиса парламента РК министр энергетики Канат Бозумбаев. Создавшаяся ситуация во всем мире получила название “постфукусимский синдром”, поскольку спад на закуп урана начал усиливаться после того, как в марте 2011 года произошла авария на атомных реакторах японской АЭС “Фукусима-1”. Более того, цены на уран в прошлом году упали до уровня 2012 года. А ведь для Казахстана продажа этого полезного ископаемого - одна из прибыльных статей дохода госбюджета страны, плюс немаловажное значение имеет и социальная составляющая - уран добывает более десятка предприятий, большое количество людей трудится в буровых компаниях и на обогатительных фабриках с вредными условиями труда.
Добавим, что 12 процентов всех разведанных в мире запасов урана, а это 800 тысяч тонн, таится в недрах Казахстана, и в основном они расположены в двух регионах - в ЮКО и Кызылординской области. Всего же в стране шесть урановых “провинций” - Прикаспийская, Прибалхашская, Илийская, Северо-Казахстанская, Сырдарьинская и Шу-Сарысуская.
При этом в подавляющем большинстве (87 процентов) уран добывается способом подземного выщелачивания - как наиболее дешевым и щадящим по отношению к окружающей природной среде. Остальные 13 процентов законсервированы, по словам Бозумбаева, “до лучших времен появления новых, безопасных технологий”. Кроме того, национальная система ядерной и радиационной безопасности входит в Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ).
И хотя в республике добывается 39 процентов всего мирового урана, в отрасли накопилось много проблем. (О которых, правда, глава ведомства во многом предпочел умолчать, несмотря на вопросы депутатов, ссылаясь на “закрытый режим”.)
Во-первых, это продолжающееся снижение цены на урановую продукцию, которая по итогам прошлого года достигла 34 долларов за фунт, упав более чем на 10 процентов от расценок 2015 года. При этом ожидается, что избыток урана на рынке сохранится до 2020 года, в результате чего, по словам Каната Бозумбаева, прогнозируются высокая волатильность цен на уран и дальнейший дисбаланс спроса и предложения.
Во-вторых, ценовой кризис все-таки вызывал социальные проблемы в отрасли, которая при своей немалой прибыльности должна бы иметь резервные запасы на несколько кризисов вперед. Хотя бы для того, чтобы сохранить рабочие места за первоклассными специалистами, чего сегодня, к сожалению, не происходит. Таковых увольняют вместе с остальными, ссылаясь на кризис производства, после чего они оказываются востребованными в других странах, где урановой отрасли уделяют повышенное внимание. С другой стороны, по поводу вопроса депутатов об обучении кадров для отрасли, оказалось, что таковых сегодня нет, но вдруг на будущий год Минфин РК выделит деньги на их подготовку, и вот тогда, может, будут... Между тем, по данным экономических экспертов, “сокращения дают краткосрочный экономический эффект, тогда как объем моральных потерь сегодня, а финансовых - завтра возрастает в разы”.
В-третьих, в Казахстане сокращаются объемы разведки природных недр, сворачиваются действующие проекты по поиску и бурению урановых скважин. Самое интересное, по мнению экспертов отрасли, происходит это не столько из-за мирового кризиса, сколько из-за “идей” руководства в тех совместных предприятиях, где у руля представители стран дальнего зарубежья. Там происходит увольнение рабочих без выплаты им каких-либо компенсаций, при том что ключевые должности - и, кажется, это уже становится привычным - занимают иностранные специалисты. Не говоря уже о разнице в зарплате.
Тем не менее, несмотря на все недостатки, атомная энергия сегодня представляется перспективной. Тем более что, по мнению некоторых специалистов, альтернативные способы получения энергии за счет энергии приливов, ветра, солнца, геотермальных источников на данный момент отличаются невысоким уровнем добываемой энергии и ее низкой концентрацией.
К этим высказываниям присоединяются и экологи, которые все чаще упоминают, что “существующие виды получения “зеленой” энергии несут в себе собственные риски для экологии и туризма”, как, например, “грязное” производство фотоэлектрических элементов, опасность ветряных станций для птиц, изменение динамики волн водных источников.

Астана