Азамат Горожанин
К северу от Алматы с прошлого года приступили к строительству города-спутника северной оси алматинской агломерации, где идет реализация проекта Gate City. В переводе с английского gate - всего лишь ворота. Хорошее доброе слово. Особенно если воспринимать его в таких значениях, как “добро пожаловать!” или “милости просим!”.
Но в графической интерпретации неизвестного нам автора эту идею можно понять и весьма двусмысленно. Целая серия огромных трассовых дисплеев вдоль Капшагайской трассы сообщает путнику, что его встречает “Гейт Сити”. Вот и думай: то ли путешественника здесь ждет новый Содом, то ли это намек на частые тут политические скандалы (после знаменитого Уотергейта слово “гейт” принято приставлять к любому политическому скандалу)

Причем сделать это нужно до наступления туристического и курортного сезонов. Пока “капчагайку” не наводнили местные и приезжие острословы. Сейчас же в Сети уже можно найти ироничные обсуждения вроде такого: “По Капчагайской трассе редко езжу, но вот пришлось прокатиться... увидел плакат “Гейт Сити”. Что это такое? Сначала подумал, что это правительственный городок... ан нет, вроде букву “т” не хулиганы подрисовали...” “Тоже видел. Но заезжать туда опасаюсь”, - подхватывает посыл глумливый собеседник.
Алматы, и Казахстан в целом, живет в многоязычном пространстве. Поэтому такие лингвистические казусы неизбежно возникают. Но в ином месте об этом задумываются и стараются лишний раз их избегать, а в Алматы почему-то проигнорировали.
Пожалуй, одна из самых известнейших историй на автомобильном рынке. Компании Mitsubishi пришлось переименовать свой внедорожник Pajero, предназначенный для испаноязычных стран, где название было созвучно с нелицеприятным “онанист”. Другой неприличный контекст, как оказалось, несло в Европу название советского автомобиля “Жигули”, где безобидная для нашего слуха марка звучала как “жиголо”.
А продвижению американского автомобиля Chevrolet Nova на латиноамериканском рынке мешали неприятные ассоциации с испанским no va, означающим “не движется, не способен к передвижению”. Ford совершил ту же ошибку, когда вывел на бразильский рынок модель Pinto. Уже после краха продаж компания выяснила, что на бразильском сленге Pinto означает “крохотные мужские гениталии”.
То есть чистая калька с чужого языка не всегда благозвучна. И маркетологи вынуждены со временем менять оригинальное “Досирак” на более нейтральное “Доширак”. Появилась даже теория так называемого нейминга, которая учитывает трудности перевода, чтобы не допускать маркетинговых провалов.
Бывают казусы даже с именами и фамилиями. Например, известного югославского и хорватского футболиста Давора Сукера русскоязычные комментаторы благоразумно “переименовали” в Шукера. И в русскоязычном сегменте он проходит именно под этой фамилией. А совсем уж “экстремальный” случай - с новым легионером баскетбольной команды “Надежда” из Оренбурга, блистательной Amanda Zahui из Швеции. В клубе понимают, что острот по поводу фамилии Аманды не избежать. Поэтому на ее майке указана другая фамилия - Базокоу. Это фамилия ее матери. Отец Аманды родом из Кот-д’Ивуара, мать, Базокоу - испано-французского происхождения.
В нашем случае с использованием русской кальки с английского gate, как видим, отдельные острословы уже находят недвусмысленные отсылки. А со временем наша остроумная общественность не откажет себе в удовольствии еще как порезвиться! Только пойдет ли это на пользу репутации как самого проекта, так и большого города, в границах которого он реализуется? Быть может, стоит поискать какие-то более благозвучные и осмысленные названия для этих новых “ворот”.