Пару лет назад отечественные власти решили совершить отход государства из экономики. Все то, что на протяжении последнего десятилетия с хвостиком активно создавалось за государственный счет, подлежит разгосударствлению или, проще, приватизации.
Назвали новую политику красиво - вторая волна приватизации. И стали сбывать бизнесу все, что для государственного бюджета накладно: от образовательных центров до футбольных клубов. Первые месяцы массовой приватизации были похожи на копошение мух: создавалось ощущение, что акимы старались включить в список приватизируемого все, что сердцу негоже и карману дорого. Так, в списках оказались ботанические сады и стадионы, огромное количество районных газет и даже похоронные бюро. А другие владельцы (госорганы, СПК и холдинги), напротив, усиленно защищали каждый из своих объектов. Те же, что отстоять не удалось, зачастую продавались не на открытых конкурсах (электронная площадка gosreestr.kz позволяет любому желающему принять участие в торгах), а втихую - через тендеры единственному покупателю.
Подобная закрытость привела к волне критики и появлению нового “элитного” списка приватизируемых объектов. Так называемому топ-65. Сюда попали весьма интересные с точки зрения бизнеса и доходности объекты, например столичный аэропорт, СК “Фармация” и международный центр пограничной торговли “Хоргос”. Впрочем, их на открытых торгах продавать тоже не будут - для продажи этих крупных объектов создают специальные проектные офисы, которые должны будут и оценить, и разрекламировать аэропорты и компании для потенциальных инвесторов.
Еще ряд компаний планируется вывести на IPO. Правда, непонятно, будут ли для этого реанимировать захлебнувшийся в очередной волне экономического кризиса проект “народного IPO” или подгадают под открытие Международного финансового центра и выведут на биржевую продажу на общих основаниях.
В любом случае, процесс продажи госсобственности довольно долгий. И не такой уж и выгодный всем участникам сделки. По данным Минфина, по 105 проданным в прошлом году объектам налоги выросли на 15 процентов, а пенсионные взносы - на процент. Разница цифр говорит о том, что либо бизнес повысил производительность труда (то, ради чего в бизнес госсобственность и отдавали), либо оптимизировал трудовые ресурсы (уволив одних и незначительно подняв зарплаты другим). В любом случае, о росте количества рабочих мест, на что так рассчитывали в Кабмине, пока говорить не приходится.
Но бизнесу такая процедура разгосударствления все равно выгодна - общая выручка всех намеченных к продаже объектов приближается к 300 миллиардам тенге.
Пока же с 2014 года в рамках второй волны приватизации (то есть по определенному правительством списку) было продано 344 объекта на общую сумму 86,9 миллиарда тенге.
Встречаясь с главой Минфина и руководителем ФНБ “Самрук-Казына”, президент уделил вопросам приватизации особое внимание. И рекомендовал, по словам пресс-службы Акорды, “обеспечить максимальную прозрачность и эффективность предоставления государственных объектов в собственность как отечественных, так и зарубежных инвесторов”.
Вот только остается один вопрос, на который пока правительство не дает ответа. Сколько денег было вложено государством в продаваемые ныне “привлекательные” объекты и сколько этих госинвестиций вернулось в виде налогов? Окупятся ли потраченные деньги?

Роскошь не порок, а средство для бюджета
А вот еще один интересный посыл от Нурсултана Назарбаева. Он намекнул на необходимость сокращать налоги на бизнес и ввести, наконец, налог на роскошь. То есть Назарбаев фактически предлагает вернуться к дифференцированной ставке индивидуального подоходного налога, которую обсуждали, но “отодвинули до лучших времен” несколько лет назад. Тогда правительство разработало шкалу налога в 10, 15 и 20 процентов в зависимости от уровня заработных плат. Повышенная ставка начиналась с 200 и 330 МРП (тогда это было эквивалентно 353 тысячам и 572 тысячам тенге в месяц соответственно, сегодня сумма равняется 404 и 667 тысячам тенге). Помнится, в 2010 году ГЦВП сообщал, что 98 процентов работающего населения “укладывались” бы в минимальный налог (в 10 процентов), а два оставшихся процента додавали бы в бюджет страны около 13 миллиардов тенге дополнительных налогов. Сегодня, при нынешних зарплатах и ценах, дополнительный налог будут платить еще меньше граждан. Суммы же возможного “доппоступления”, похоже, еще никто не просчитывал.
Во всей этой риторике главное не столько ИПН, сколько сигнал о возможном понижении ставки корпоративного подоходного налога для бизнеса. Однако и здесь еще только предстоит просчитать все риски понижения КПН хотя бы на один процент. Ведь сегодня он вместе с налогом на добычу полезных ископаемых - основной источник пополнения бюджета.
Кстати, во вторник министр по инвестициям и развитию Женис Касымбек сообщил, что Казахстан намерен увеличить финансирование на разведку месторождений. Причем исключительно за счет внутренних резервов, то есть перераспределения денег существующих программ. В министерстве планируют проводить разведочные работы, а затем предлагать готовые проекты транснациональным компаниям, которые будут заинтересованы в добыче.

Сырьевая надежда родины
Собственно добыча ископаемых все еще остается нашим главным источником пополнения бюджета, несмотря на все попытки слезть с “нефтяной иглы”.
Буквально неделю назад премьер-министр страны Бакытжан Сагинтаев дал поручение правительству поднапрячься и превысить запланированный показатель роста ВВП по году в полпроцента. А во вторник министр национальной экономики Куандык Бишимбаев констатировал, что “динамика по горнодобывающей промышленности начинает улучшаться. Есть некоторое опережение по добыче нефти, есть восстановление объемов добычи по железной руде, и цены подросли с начала года”. Есть еще надежда на строительство. Однако цифры потребления электроэнергии говорят о том, что роста в экономике нет (в первом полугодии потребление энергии упало по стране на один процент по сравнению с прошлым годом). А потому единственная надежда - рост цен на мировых сырьевых рынках и возможность Казахстану продавать дорого на экспорт нефть и металлы.
К слову, при стоимости барреля 50 долларов с Кашагана (откуда до конца года планируется отправить на экспорт около полумиллиона тонн) налогами Казахстан получит около 25 миллиардов долларов. Правда, не сразу, а до конца действия контракта (до 2041 года). “Если цена за баррель будет, скажем, 70 долларов, то только налогами Казахстан может получить 46-47 миллиардов долларов. Если нефть будет стоить, как несколько лет назад, 100 долларов за баррель, то это будет 75-76 миллиардов долларов”, - подсчитал будущую прибыль бюджета Канат Бозумбаев.
Пока же речь идет о небольшой (с начала недели нефть торгуется ниже 50 долларов за баррель), но все-таки прибавке к бюджету, а главное - показателю роста ВВП. Ведь этот макропоказатель будет демонстрировать благополучие самочувствия экономики Казахстана, что так немаловажно для иностранных инвесторов. В том числе и тех, которые сегодня присматриваются к приватизируемым объектам.

Астана