Мадина Меирманова

После июньских событий в Актобе едва ли не еженедельно появляется информация о раскрытых террористических бригадах, предотвращенных терактах и раскрытых тайных замыслах экстремистов. Создается впечатление, что либо спецслужбы начали активнее работать, либо тайная работа силовиков была вынесена на суд широкой общественности

Недавно в КНБ созвали специальную пресс-конференцию, где огласили итоги деятельности “конторы” за последнее время. Впечатление, что Казахстан мог бы стать чуть ли не второй Сирией, если бы не “своевременная и оперативная” реакция разведки и охраны.
Так, было заявлено, что в феврале в Астане задержали тергруппу, планировавшую теракты в Москве и Казахстане “по примеру “парижских событий” в ноябре 2015 года”. В числе террористов граждане нашей страны, а также Таджикистана и России.
Еще восемь радикальных групп, ликвидированных в начале года, действовали “при непосредственном руководстве и по инструкции боевиков международных террористических организаций”. Карагандинские бандиты, задержание которых также спонсировались и руководились из-за рубежа. Причем они планировали, судя по заявлению КНБ, нападение на российскую воинскую часть вблизи Балхаша. В Алматинской области задержана группа радикалов, которые намеревались угнать самолет для теракта. Они же планировали совершить вооруженные нападения на воинские части Пограничной службы и Министерства обороны РК, высокопоставленных сотрудников силовых структур и представителей Духовного управления мусульман Казахстана.
В общем, становится непонятно, то ли на территории нашей страны активизировались разного рода радикальные группировки, то ли широкой общественности стали демонстрировать всю угрозу, которая имеется.
Можно было бы подумать, что на территории Казахстана развернула свою сеть какая-нибудь глобальная террористическая организация типа ДАИШ. Но вот нюанс. Озвученные средства, которые планировали использовать во время терактов, мало походят на профессиональную работу: корпуса самодельных взрывных устройств, химические вещества, средства инициации взрыва, металлические поражающие элементы (болты, гайки, обрезы гвоздей). Из них, собственно, сооружались пояса шахидов, на одном из которых подорвался один из террористов во время операции по обезвреживанию.
Кроме того, в схронах боевиков из оружия были найдены ружья (и боеприпасы к ним). Даже если предположить, что ружей было много, согласитесь, это не автоматы, не минометы. С одной стороны, слава богу, с другой - наталкивает на мысль о том, что все эти “террористы” - не засланцы с Запада (то есть от радикальных импортных групп), а вполне такие себе доморощенные отщепенцы, недовольные чем-то.
Но тут начинается самое интересное. Речь идет о количестве недовольных, объединенных идеологическим фронтом. Точнее - религиозных экстремистов.

По официальной версии, приверженцев нетрадионных религий радикального образца в Казахстане немного - около 15 тысяч. По неофициальной - в несколько раз, если не в десятки, больше. Председатель комитета по делам религий Министерства культуры и спорта Казахстана Галым Шойкин как-то говорил, что только салафитов они “насчитали” 15 тысяч человек. “Но это лишь верхушка айсберга. Их много, и они скрывают свои идеи”. Преподаватель Академии государственного управления Айдар Абуов говорит, что сайты салафитской направленности в Казахстане посещают около 80 тысяч человек, из которых 15 тысяч только в Астане.
Но тут возникает вопрос: кто такие салафиты, откуда они появились в Казахстане в последнее время?
По сути, салафитами сегодня называют тех, кого еще лет пять-семь назад именовали по-другому - ваххабитами. Но то ли прежний термин “устарел”, то ли новый вошел в моду. Но суть осталась прежней. И в идеологии, которая призывает свергать светские правительства, и во внешнем виде активных сторонников - укороченные штаны, борода, длинные платья у женщин, хиджабы. В общем, весь тот арабский атрибут в одежде, который так пугает и ассоциируется во внеарабских землях с террором.
По-прежнему основным “рассадником” радикалов остаются места заключения. Скучающие от вынужденного безделья (не секрет, что в большинстве мест заключения сегодня не могут обеспечить осужденных полной трудовой занятостью) и несправедливых приговоров осужденные достаточно легко воспринимают любую критику власти. А когда эта критика подкрепляется “божественным провидением”, да еще и с обещанием будущих благ (даже если будут они на том свете), то зерно падает в благодатную почву.
И чтобы переломить новообразованное мышление и у тех, кто “проникается”, сидя в тюрьмах, и у тех, кому они потом рассказывают о новоприобретенном знании, требуется масса усилий.
Дело в том, что, агитируя “за веру”, проповедники мало руководствуются теологией. Они больше говорят “за жизнь”, подтверждая свои доводы цитатами из Корана. (Ведь и в Коране, и в Библии можно найти нужные высказывания на все случаи жизни.) Попытки противодействовать распространению радикализма в Казахстане базируются на “теологических разговорах”. А обиженному на жизнь разговоры о нормах и правилах, о правильности и неправильности трактовки Корана и шариата не нужны. Ему нужно, чтобы его выслушали, посочувствовали и поддакнули в его обиде. Радикальные пропагандисты это могут. Представители официальной религии (то есть Духовного управления мусульман Казахстана), увы, - нет.
Недавно во время встречи журналистов с представителями комитета по делам религий Шойкин, рассказывая о деле ДУМК в противостоянии пропаганде, пояснил, что в Духовном управлении акцент делают на обучение имамов, что многие из них прошли религиозные университеты и являются “дипломированными специалистами”. Но, судя по росту радикализма, дипломы в деле пропаганды среди малограмотных верующих мало помогают.
В итоге Казахстан получает то, о чем докладывает КНБ: число самостийных сторонников радикальных нетрадиционных религиозных течений растет, число пойманных - верхушка айсберга. И большинство из них черпают знания и инструкции от своих иностранных “партнеров”. “Общая координация осуществлялась из-за рубежа казахстанскими боевиками”, - докладывали в КНБ на последней пресс-конференции.
При подобном подходе к агитации и разъяснениям усилия сотрудников Комитета нацбезопаности могут быть тщетными: они ловят единиц, а сотни и тысячи находятся “в резерве”, в любой момент готовые к решительным действиям. Еще больше - молчаливых сторонников, которые поддержат их морально. В нашем случае это означает - закроют глаза на противоправные деяния “во имя чего-то”. Например, если эти сторонники сами являются сотрудниками правоохранительных органов.
А тем временем среди населения, которое раньше хоть и с опасением оглядывалось, но все же толерантно относилось к владельцам укороченных штанов и бороды, растет страх. Сегодня многие считают, что борода - признак салафизма, а хиджаб - гарантия приверженности идеям ДАИШ.
В любом случае, сегодня для стагнирования роста приверженцев нетрадиционных религий радикального толка необходимо не просто иметь армию теологически подкованных духовных деятелей, но и лидеров, умеющих разговаривать с людьми об их нуждах. И умеющих грамотно убеждать, разговаривая с людьми не терминами, а обыденной речью. (Личное общение и с представителями ДУМК, и с радикальными проповедниками не раз убеждали в том, что приятнее вести беседу со вторыми.)
Впрочем, для этого необходимо объединять усилия государства и церкви. В Казахстане же этого сделать невозможно - религия отделена от государства. А без совместных усилий по “обработке паствы” (на примере соседней России) Казахстан может достаточно легко превратиться в огненный котел. Благо недовольных собственной экономической ситуацией (а именно это чаще всего понуждает людей искать защиты в божественном) с момента кризиса серьезно прибавилось.
С другой стороны, у нас и государство выбрало позицию стороннего наблюдателя: в дела религии не вмешивается, к содержанию веры не присматривается. И лишь “устраняет последствия”. Хотя последствий-то могло и не быть, если бы представители власти активнее подключались к решению проблем населения, особенно молодежи, которая составляет основной костяк последователей радикальных религиозных течений. Ведь известно, что имам говорит лишь с теми, кто к нему обращается. Обращаются же к нему не все, а лишь “колеблющиеся”. Впрочем, и религиозную общественность тоже нужно активнее включать в государственные процессы. Как это делается в соседней России, где официальная церковь, юридически отделенная от государства, активно пропагандирует национальные идеи страны.
Для этого главное - желание и воля. Прежде всего руководителей страны и церкви. В случае же продолжения отсутствия такого взаимовыгодного сотрудничества Казахстан действительно может превратиться в нечто бурлящее. И в данной ситуации экстренные отключения мобильной и интернет-связи в случае угрозы терроризма станут лишь устранением симптомов, но не глубинным лечением болезни.

Астана