Сергей Козлов
Пришла весть о внезапной смерти знаменитого британского журналиста Дэвида Фроста. Умер он в возрасте 74 лет от сердечного приступа, выступая с речью на борту лайнера “Королева Елизавета”

Фрост был эпохой в британской, да и вообще в западной тележурналистике и получил наибольшую известность в 1977 году после серии интервью с бывшим президентом США Ричардом Никсоном. Позже вышел фильм “Фрост против Никсона” с Майклом Шином в главной роли, который был номинирован на “Оскар”.
Автору этих строк довелось дважды встречаться с Дэвидом Фростом и беседовать с ним о различных вещах, в основном, касательно международной политики, дипломатии и дальнейших путей развития современного мира.
Говорить или спорить с таким журналистом, каким был Дэвид Фрост, всегда было не просто интересно, но и чрезвычайно полезно, так как он был не просто находчивым телеведущим или мастером интервью, но и своеобразным идеологом западной журналистики, своего рода эталоном профессионализма, авторитетом в области политического анализа.
Одна из этих бесед стала основной для интервью в эфире радио “Свобода”, но гораздо больше сказанного Фростом в тот раз осталось “за микрофоном”, и сегодня хотелось бы почтить память выдающегося коллеги публикацией его эксклюзивных высказываний, сохранившихся после беседы восьмилетней давности, через пару недель после терактов, состоявшейся в Буш-хаусе, в Лондоне, в штаб-квартире корпорации Би-би-си.
- Мистер Фрост, недавно в моем родном городе, Алма-Ате, состоялся четвертый Евразийский медиа-форум, во время которого были острейшие дискуссии, в частности, об ответственности журналистов, освещающих террористические акты. Корреспондент Би-би-си Джонатан Чарльз обвинил некоторых российских тележурналистов в том, что они откровенно лгали в эфире во время освещения захвата школы в Беслане и при этом ссылались на давление со стороны российских властей. Так это было или нет, сказать трудно. Но вот месяц тому назад в Лондоне произошли взрывы в метро и в автобусах, и я сам видел репортажи и “Фокс ньюс”, и “Скай ньюс”, и в течение нескольких дней ваши журналисты давали только ту информацию, которую предоставляла полиция, не осмеливаясь высказать свои сведения, полученные от очевидцев событий. Это что - стандарт современной западной журналистики? “Уличать” коллег из других стран в потакании властям и самим быть, так сказать, гладкими и послушными?
- Откровенно говоря, я сам был несколько удивлен тем, что передавали наши телеканалы и давали газеты. Быть может, это объясняется неожиданностью произошедшего. Ведь в Лондоне терактов подобного масштаба вообще не было. Но я могу с вами согласиться в том, что у нас действительно есть некие двойные стандарты. Ведь мы же самые великие (смеется). На нас все смотрят и нас все смотрят и читают. Разве не так? Поэтому часто не видим того, что говорим менторским языком даже со своими коллегами, и это, признаюсь, стыдно. Есть и немалая часть коллег, откровенно выполняющих политический заказ...
- Даже так? И Вы не боитесь в этом признаться перед микрофоном?
- А что тут тайного? Это известно всем, и имена таких журналистов тоже известны. Вы знаете, механизм взаимодействия власти и прессы сложился, например, у нас, в Британии, так давно и настолько отлажен и отточен, что действует безупречно и чрезвычайно эффективно. Возьмите, например, иракский кризис. Ведь все понимали, что доказательств наличия у Саддама некоего оружия нет, но за войну с ним выступило 70 процентов американцев. Но почему? Да потому, что в течение нескольких предшествующих месяцев американская пресса ежедневно внушала им, что Саддам подобен Гитлеру и его нужно во что бы то ни стало уничтожить. Вы думаете, для этой массированной пропаганды кто-то из Белого дома специально раздавал команды редакторам? Ничуть не бывало. Для того, чтобы “управлять” западной прессой, достаточно лишь одного намека. Я не боюсь этих слов, я их неоднократно произносил и ранее.
- Послушайте, Вы сейчас говорите страшные вещи для тех, кто еще свято верит в незыблемость принципов так называемой свободной западной прессы. Когда распадался Советский Союз и границы открывались, к нам устремились и мы устремились через них с вожделением: вот теперь все друг друга узнают и не будет больше коммунистической цензуры, ограничений, лицемерия и идеологического контроля. Но очень скоро стало понятно, что это далеко не так. И теперь Вы, один из ведущих авторитетов западной журналистики, подтверждаете это?
- Все мы когда-то были наивными. Но я не отрицаю силы западной прессы. Она является по-прежнему одним из столпов демократии. Несмотря на все свои издержки и недостатки. Но мир гораздо сложнее того, каким мы его показываем. Есть такие понятия, как патриотизм и независимость журналиста. Между ними грань порою незаметная, хотя иной раз она должна быть стеной. Под прикрытием борьбы с терроризмом, спекулируя патриотизмом, часто прессу просто используют. Да, мы сами должны быть бдительными и дорожить своей профессиональной репутацией, но, повторяю, мир сложнее, чем хотелось бы, наверное.
- Вы, как говорят коллеги, буквально заставили Ричарда Никсона попросить прощения у американцев за свои ошибки. Не считаете ли Вы, что сегодня Никсон выглядит не столь уж зловеще, если учесть все, что произошло после него? Может, и Клинтону или Маргарет Тэтчер тоже не мешало бы попросить прощения? Почему только Никсон?
- Да уж, создается впечатление, что Никсон стал таким правильным только потому, что он абсолютно проиграл и к тому же был публично уличен в политической махинации.