Ярослава Науменко
Весь прошлый год на страницах газет и в научном сообществе шло активное обсуждение проекта нового Закона о науке. Ученые мужи надеялись, что он наконец ликвидирует все “белые пятна” прежнего документа. Однако на недавнем заседании правительства был представлен весьма сокращенный вариант, в котором не осталось многих ранее оговоренных важных пунктов и совершенно не идет речь о социальном пакете. Но именно этот вариант был утвержден депутатами

Как сообщили представители профсоюза работников науки, бумагу значительно переработали в Минфине: мол, денег на подобные “излишества” у нас сейчас нет. Как-никак, финансовый кризис, инфляция и прочие проблемы. Зачем же тогда нужен такой закон: пусть и новый, но без социальной составляющей? - недоумевают ученые.
Так, статья о правах научного работника, состоявшая из двадцати подпунктов, сократилась до тринадцати. Из статьи о социальном обеспечении и государственных гарантиях тоже выпало несколько важных пунктов. Например, в два раза снижен размер доплаты за ученую степень для кандидата наук и в четыре - для доктора.
В этой же статье отсутствует пункт, касающийся права на получение жилья по госпрограмме вне зависимости от формы научной организации, об обеспечении работой в случае ее ликвидации или реорганизации.
В новой редакции нет и пункта о размере пенсии научного работника. Планировалось, что она составит 75 процентов от суммы заработной платы за последние два года перед назначением пенсии и будет увеличиваться на 1 процент зарплаты за каждый год работы сверх стажа.
Правда, в целом на содержание науки у нас тратят в двадцать раз меньше, чем в США, около 0,13 процента от ВВП (для сравнения: Россия - 0,6 процента, Япония - 3,04 процента, Америка - 2,64 процента, Швеция - 3,8 процента, Германия - 2,44 процента, Франция - 2,19 процента). Старый закон обещал финансирование в размере 1 процента. В новой редакции никаких конкретных цифр не указано вовсе, хотя эксперты считают - минимум для развивающихся стран должен составлять 2 процента, а если несколько лет расходы на науку не превышают процента от ВВП, научно-технический потенциал страны рискует подвергнуться необратимому разрушению.
Здесь интересно обратиться к западному опыту, где академической науки в нашем понимании не было и нет, зато гораздо мощнее представлен вузовский сектор, а вместо ведомственных НИИ широко представлены занимающиеся разработками частные фирмы.
Каждый профессор за рубежом ежегодно рассылает более ста предложений в различные корпорации, ответ получает из пяти-семи мест, финансирование дают три. И на эти деньги живет целый год. У нас все ученые привыкли, что деньги платит государство, хотя это противоречит мировой практике и закону рынка.
Хотя некоторые отечественные коллективы ученых, “отколовшиеся” от отраслевых и академических институтов, уже открыли свои фирмы и работают как на государство, так и на корпорации. Правда, пока наши корпорации не настолько большие, чтобы тянуть на себе финансирование всей казахстанской науки.
В наших условиях стоит задаться целью поднять науку хотя бы до уровня консультирования, чтобы обслуживать государственный сектор. Многое будет зависеть от принятого Закона о науке. До 1 сентября, когда парламентарии выйдут из летнего отпуска, ученые и директора институтов планируют собраться и обсудить вопрос - как быть дальше. Пока новая редакция по своей социальной значимости значительно урезана и принципиально не отличается от действующего закона от 2001 года. Как говорится, пока мы меняем шило на мыло.