Наталья Бойко
Ученики школы-студии театра “АртиШок” не первый раз устраивают творческие показы. Сначала они носили закрытый характер, устраивались для близких и друзей, потом показы стали открытыми. И вот уже на постановки молодых актеров можно попасть, купив билет, таким образом, внести свой добровольный благотворительный взнос в развитие молодого театра

Театр “АртиШок” создали несколько лет на голом энтузиазме несколько людей, сплоченных общей идей и любовью к театру. Отпочковавшиеся из общей многолико-безликой массы театралов в нечто более свободное от стереотипов, но свято чтящие театральные традиции, они быстро завоевали любовь деятелей театра и нашли своего зрителя.
Каких трудов это стоило, знают, наверное, только они. Сейчас актеры театра известны уже не как местечковая театральная труппа, а как серьезный театр с большими амбициями, который знают и принимают далеко за пределами города, края, страны, как громко это ни звучит. А главное, театр развивается!
И одним из значимых этапов этого развития стала организация школы-студии, в которой бесплатно учатся ребята, по-настоящему мечтающие овладеть актерским мастерством.
В прошлом году здесь объявили конкурсный отбор для всех желающих учиться профессии актера. Их оказалось много. Потому конкурс был жестким. И сейчас уже невооруженным глазом театрального обывателя можно заметить достаточно высокий уровень актерского мастерства молодых талантов.
Хотя сами ребята, преодолев уже боязнь зала, все же волнуются не по-детски. Но по-детски могут разреветься после показа, в укромном уголке, предаваясь жесткой самокритике. Что же, амбиции - вещь полезная для развития.
А пока ребята обсуждают все нюансы и собственные “проколы”, я обратилась к режиссеру театра Галине Пьяновой, которая рассказала об образовании и работе школы-студии.
- Наш вступительный конкурс, как и в любое театральное учебное заведение, состоял из трех туров. Зная абитуриентскую ситуацию в театральных вузах, мы были приятно удивлены тем, что вместо ожидаемых шести человек в целом к нам пришли примерно шесть человек на место. Мы сознательно тогда набрали двадцать человек, понимая, что будет еще естественный отбор. И что к концу обучения, скорее всего, останется человек десять. Так и произошло, таков сейчас костяк курса. Конечно, они были безмерно счастливы, потому что отбор был жестким. Мы не самые милые люди в контексте профессии, и для них экзамен был стрессовой ситуацией.
В одно из первых занятий мы спросили ребят, что для них явилось импульсом, послужившим выбору актерской профессии? И были очень удивлены, потому что наш путь в их годы, но в другие времена складывался из других мечтаний. А некоторые ребята сказали, что вообще ни разу в жизни не были в театре. Очень много открытий чудных для них и для нас было!
Мы взяли какое-то абсолютно новое поколение, которое, с одной стороны, очень талантливо, на мой взгляд. Они владеют несколькими языками, компьютерными технологиями, есть уже какое-то образование, но совершенно не знающие Гоголя, например. Не потому что они неграмотные, а потому что, наверное, такова ситуация вообще.
Но люди эти имели определенный вектор (который можно охарактеризовать словами: я готов отказаться от чего-то в жизни ради того, чтобы в течение двух лет пять раз в неделю работать по шесть часов - не ради успеха, не ради аплодисментов) в жесткой системе, которую мы ввели. Эта система - наш учебный театр. Они еще не умеют “плавать”, а мы их уже кидаем в эту историю. Они так, по-собачьи, немножко еще гребут...
Но мы убеждены, что актер может выучиться и сформироваться только на зрителе, набирая навыки ремесленные и имея талант или, как минимум, способность и огромную веру и желание двигаться дальше.
Они должны почувствовать, что такое зрительный зал. Чудовище он, или твой друг. А он же каждый раз разный, и ты абсолютно голый. Вот что такое учебный театр. И я вижу, они сейчас там плачут за кулисами, хотя никто их не бьет и зрители сказали “спасибо”. Но так актер “накачивает мускулатуру”. Иногда что-то подводит, голос сорвался, например. По крайней мере, теперь будут знать, как с этим быть дальше.
- Боитесь, что их останется еще меньше после такой борьбы?
- Нет, Вы знаете, мы себя как-то от этого страха изначально избавили, когда уходили первые из двадцати. Мы сами прошли эту школу. Но первых трех провожали с инфарктами, причем с обоюдными. Все плакали, прощания устраивались, а потом мы от себя отстегнули этот страх, поняли необходимость этого процесса. Сами по-взрослому решили посмотреть на эту историю.
Сейчас уже не боимся. Кому-то даже сами говорили “до свидания”, понимая, что его приоритет лежит в другом пространстве, не в театре, чтобы не сломать этого человека. А кто-то просто будет работать в другом театре, потому что здесь не его атмосфера.
- А для чего Вам все это нужно?
- Несколько человек, естественно, останутся у нас. Для чего? Смотрите, как возникла в свое время школа-студия при МХАТ? Как возникали студии того же Станиславского и Вахтангова? Они также назывались студиями и возникали тогда, когда театру нужно было пополнять себя новой кровью... Кровожадно звучит, но это так.
Новой силой, новой энергией, молодой и свежей, новыми мозгами, идеями, мыслями. Обновление необходимо - таков закон театра. Есть такой закон, который передается из уст в уста. Не знаю, кто его выдумал и в какие времена. Он говорит о том, что тебе в спину должны дышать!
В театре есть даже фраза такая: “в спину тебе должны дышать”, тогда ты будешь в форме, в тонусе. И не будешь расслабляться, потому что актер - это профессия, строящаяся на амбициях. Если амбиции, конечно, увести в конструктив. Для этого должно создаваться поле конкуренции. Только не злой, а творческой конкуренции, дружеской. Тогда возникает что-то интересное.
- А то что девочек больше, чем мальчиков, в профессию идет - это закономерность?
- Да, наверное, это так. У нас вот еще много мальчиков. Мы сами удивляемся, что так сложилось, потому что в театр в основном идут девочки. И в режиссуру, к сожалению. Потому что театр, видимо, становится делом неприбыльным, этого боятся мужчины. Хотя об этом можно и поспорить.
- В свою школу Вы приглашаете известных педагогов, это сложно финансово. Ученики занимаются бесплатно?
- Мы приглашаем хороших педагогов, и у нас будет продолжаться эта практика. У нас есть определенный бюджет - это грант, позволяющий ребятам учиться бесплатно. Бесплатное обучение сразу входило в наши задачи. Это дает определенный смысл происходящему. Платная основа - это другое обращение, другие отношения. Мне кажется это немножко неправильно для честности обучения.
Еще одна наша задача, стоявшая изначально - расширить диапазон актерских школ. Потому что сегодня педагогов, действительно передающих методику школы - единицы. И нужно брать методику этих школ, понимая, что есть еще другие.
И что сегодня современный театр настолько синтезирован и многообразен, настолько не идеологичен, по-хорошему. Но когда приезжают педагоги, действительно несущие какую-то школу, это так, оказывается, отличается от того, что ты всю жизнь делал, что мы встаем с ребятами на мастер-классы.
При этом мы хотим показать ребятам диапазон лучшего мирового театра. Это и система Станиславского, и театр Михаила Чехова, и Мейерхольда, и Делярте. Приезжают педагоги, у которых мы сами обучались, например, методике театральной импровизации. С кем-то ранее пересекались, например, новая драма театра “Вербати”. С кем-то дружим много лет по нашим гастрольным фестивальным контактам.
Мы понимаем, у кого можно брать уроки сегодня. И мы торопимся взять. И отдать это ребятам. И еще получить сами. К нам приезжают известные люди. И сами, конечно, обучаем ребят.
- Сегодняшняя постановка Гоголя - это необычный спектакль без слов. Неожиданное решение. Полный гротеск. Это не просто - говорить пластикой, мимикой, движениями, передавая настроение гоголевских персонажей. Это Ваша работа?
- Так как мы ввели в практику учебного театра то, что ребята выходят на зрителя, у них уже есть свой репертуар - это две работы. Первая работа - драматургия шестидесятых годов, где они работ абсолютно в театре драматического характера. Это Станиславский. Это очень бытовой театр. А здесь я им предложила попробовать поработать в жанре “саунд ми”, в котором был сделан наш первый спектакль в “АртиШоке”.
Я предложила им поэкспериментировать в этом направлении. Чтобы они попробовали играть без текста. Поняли, как работать с характером. Моя педагогическая хитрость была в том, что я не просто дала им свободную тему, я все это еще связала с Гоголем, именно с “Петербургскими повестями”.
Ребята, как минимум, это все узнали, открыли для себя новый мир. Я сказала: “Все, идите, сами выбирайте себе персонажей и работайте!” И это были их образы, я увидела это уже на репетиции. Мы как педагоги вторгаемся только на уровне помощи технических сложностей.