Айгерим Бейсенбаева
Борис Николаевич Преображенский - мэтр казахстанской театральной сцены - несколько лет назад покинул южную столицу и устремился в город на Неве за лучшей театральной долей. Но с тех пор неизменно возвращается к своим алматинским поклонникам, сетуя на северный климат.
Сейчас он вновь в Алматы. Бодр, легок на подъем, юн душой и буквально фонтанирует новыми идеями

Борис Николаевич поведал читателям “НП” о работе на две страны и о театральных планах на будущее:
- Уехал я туда в связи с пенсией. Дочь меня не хотела отпускать все больше по причине питерского сурового климата. Боялась, что не выдержу.
Меня пристроили в институт, называвшийся в мои годы учебы Ленинградским библиотечным институтом имени Крупской. Сейчас это Университет культуры и искусства, и я там пошел преподавать режиссуру и актерское мастерство.
В паре незначительных театров я поставил несколько очень незначительных спектаклей. Исключительно для того, чтобы немного повысить уровень своего прожиточного минимума.
Вообще педагогикой я занимаюсь довольно давно. Буквально с первых дней моей театральной деятельности. Где-то с 1963 года. И я в полной мере осознаю, что театральной педагогики без театра быть не может. И вот если я воспитываю актера - это одно, а когда я делаю артиста для своего театра - это совсем другое. Приблизительно понимая, в каком направлении он должен развиваться. Примерно такая ситуация. Я сначала подготавливаю мясо специально для шашлыка. А потом специально для плова. Может, не совсем корректное сравнение, но факт остается фактом, лучше всего готовить актеров специально для своего театра.
- Как же питерская сумасшедшая театральная атмосфера? Разве не вдохновляет на нечто по-настоящему выдающееся?
- Зря вы себе это так представляете. Там никакой особой театральной атмосферы нет. Обычная спокойная жизнь. Более-менее звучит сегодня молодежный театр на Фонтанке. Это не ТЮЗ, который сейчас стал хуже. ТЮЗ, каким он был при Карагодском, исчез с театральной карты Ленинграда. И тот же Ленком... Сейчас Ленком превратился в такой театр-фестиваль, так как там в основном проводятся фестивали и туда приезжают выступать различные театры.
- Молодежный театр на Фонтанке это что-то наподобие нашего “АРТиШОКа?”
- Нет. Совершенно другое. “АРТиШОК” полностью оправдывает свое название. Мне кажется, что это несколько примитивная позиция руководства. Я не собираюсь их ругать, тем более, что это все близкие мне когда-то люди. Учились у меня.
Главным определением у них сейчас стало слово “ШОК”, и это несколько ограничило их в творческом поиске. Когда-то главным словом было “АРТ”, а теперь остался сплошной “ШОК”, и, возможно, это перестало быть так интересно, как это было еще лет пять тому назад.
- Театральное обучение там сильно отличается от нашего? Может быть, есть какие-то национальные особенности?
- Надо полагать, отличается, хотя бы потому, что у нас подготовкой режиссеров и актеров занимается Национальная академия искусств, а она заинтересована, в первую очередь, в воспитании национальных кадров. И это, наверное, правильно.
Хотя вообще режиссер и актер - это столь интернациональные понятия, и, поработав в России, я, может быть, тоже взглянул на педагогику академии с интернациональной позиции.
В свое время секретарь райкома партии Таир Мансуров в газете “Правда” написал, что режиссер Преображенский, возглавивший ТЮЗ, самый интернациональный режиссер, которого он видел. Я не знаю, сколько режиссеров он видел, но его позиция, как партийного лидера, на мой взгляд, имеет право быть и сегодня. Тем более в искусстве. Хотя Немирович-Данченко говорил, что истинное искусство может быть только национальным. Я думаю, что Владимир Иванович немного сужал рамки восприятия, все-таки я остаюсь на позиции интернационализма.
Сейчас ситуация немного меняется в Казахстане, я слышал, на базе академии планируют организовать Театр наций. А я в свое время того же самого пытался добиться.
К слову, режиссер Преображенский за двадцать лет жизни и деятельности в Казахстане умудрился поставить спектакли в Казахском драматическом театре, в Уйгурском, в Корейском, в Немецком, не говоря уже о Русском.
То есть Таир Мансуров глядел далеко вперед.
- При всей самобытности казахской национальной культуры, а я с ней близко познакомился, когда ставил спектакль в Театре имени Ауэзова, я думаю, забывать заветы Станиславского нельзя никому. Почти весь Голливуд - это ученики Константина Сергеевича, которые работают по его системе.
- Над чем Вы сейчас работаете? Если в России Вы занимаетесь только педагогической деятельностью, то у нас наверняка что-то планируете поставить?
- Вот на столе у меня лежит толстая рукопись. Это мне принесла Леночка Воронова, чудная женщина, которая сочетает актерское образование, полученное в Москве у Кости Райкина, и танцевальное - она чемпион Казахстана по каким-то танцам. Сама очень приличная актриса...
...Я был недавно на концерте Жании Аубакировой, ректора Казахской консерватории. Когда-то мы вместе ставили спектакль у нее в оперной студии. Поприсутствовал недавно на ее концерте в новом Органном зале имени Шопена, где Жания извлекала из рояля такие потрясающе содержательные, я бы сказал, звуки, что я в очередной раз преклонился перед ее исполнительским искусством. А позже восхитился ее организаторскими способностями.
Ее студенческий оркестр меня просто пленил. Я, конечно, понимаю, что они не первокурсники, но чтобы так владеть инструментом! И симфонический оркестр я послушал, и оркестр народных инструментов.
Одним словом, я предложил ей сделать совместно с ее студенческим оркестром ряд концертов, которые бы сочетали драматическое искусство с музыкальным. И я предложил ей обратить внимание на “Пер Гюнта” Ибсена. Но дело в общем-то не в Ибсене, дело в Григе. Потрясающая музыка.
И вот Леночка Воронова должна прийти, чтобы вместе со мной сочинить к этой постановке либретто. Все-таки драматургия, я считаю, должна идти от Грига, а не от Ибсена.
- Кого планируете привлечь в качестве актеров на главные роли?
- Мое сотрудничество с актером Евгением Жумановым было довольно вялым раньше, а сейчас мы с ним сделали спектакль “Милый друг” Мопассана. Я хочу, чтобы именно он играл Пер Гюнта. Есть такая идея. Все женские роли, а их оказалось четыре - сама Лена Воронова. Там у нее будет замечательный танец Анитры...
Пока, конечно, спектакль существует только в пределах этой комнаты. Жания Аубакирова как раз возвращается из Германии с гастролей, и я собираюсь напроситься к ней на встречу, чтобы рассказать ей, что у нас уже получилось.
Мне кажется, зрелища такого формата в Алматы еще не было. Чтобы и филармонический оркестры, и солисты... там же еще будет знаменитая “Песня Сольвейг” и много других музыкальных номеров. И я уже придумал, как этим григовским композициям придать более театральную форму. Все должно выйти за рамки симфонического концерта.
Слушая, как играет оркестр консерватории, я по-хорошему, творчески разволновался. Столько идей сразу - Дон Жуан, к примеру, есть и у Пушкина, и у Мольера, и у Моцарта. У кого только нет Дон Жуана... И опять же Жуманова на эту роль... “Ромео и Джульетта” - бесконечное количество версий, и Прокофьев, и Чайковский... Кто только ни писал музыку!
Есть также интересные мне идеи, связанные с Олжасом Сулейменовым и с музыкой Серика Еркимбекова. С Сериком, с этим прекрасным композитором, мы давно хотели сделать симфоническо-драматическую историю.
- И аудитория, я так понимаю, расширяется. Не только театралы, но и любители классической музыки...
- Мы вообще с руководством консерватории придумали такой своеобразный лозунг для нашей будущей премьеры - “Студенты - для студентов!” Тоже неплохо... Студенческий оркестр и известные артисты для воспитанников всех вузов. А то, понимаете, одни дискотеки... Они немного ограничивают духовный мир студентов. Я, конечно, ничего не имею против дискотек, и сам бы поплясал, если бы здоровье позволяло. Хотя позволяет, что уж там говорить. Танго, к примеру, я еще станцую. А вот студентам больше на пользу пойдет наш спектакль.