Лилия Ефимова
Холодный и неприветливый, насквозь просвечиваемый сигнальными огнями терминал аэропорта становится ежедневно пристанищем для сотен тысяч путешествующих. Нейтральная территория между городами и странами - пространство аэропорта - наполнена странной энергетикой тысяч людских судеб. Здесь люди прощаются навсегда, встречаются, смеются и плачут больше, чем где-либо, проводят долгие часы томительного ожидания, либо без промедления, не задумываясь ни над чем, делают шаг в небо.
Именно здесь происходят порой самые неожиданные любовные истории - ничто не сближает лучше, чем совместное ожидание

История первая.
Кофе, Земфира
и жестяные трубы
Уже после месяца проживания в небольшом шотландском городке я явно ощутила, что скучаю по родной речи. Слова на русском, даже написанные с ошибками, вызывали чувство умиления и восторга. Я никогда не ощущала себя патриотом, однако вдалеке от родины я начала жутко тосковать по людям. Даже по незнакомым, но все равно простым и понятным. Впереди был целый год магистратуры...
Это был, наверное, самый долгий год в моей жизни, а между тем, оглянувшись назад, невозможно было ничего вспомнить. Очнулась я только в суетливо-отчужденной массе ночных пассажиров, дожидающихся свой посадки на самолет. В зале ожидания было достаточно тихо, но при этом стоял какой-то непередаваемый гул, от которого в голове царила зловещая пустота.
Почему-то мне всегда казалось, что осознавать свою жизнь в полной мере начинаешь только в зале ожидания. Вынужденная пауза между скачками по жизни настраивает на какой-то даже философский лад, а мое одиночество только усугубило это состояние. Куда я лечу, откуда, как я жила все это время и что ждет меня дальше - все это казалось мне тогда чем-то незначительным. Я рассматривала жестяные трубы и провода, свисающие с потолка терминала, и была практически уверена в том, что сижу так на протяжении последних двадцати лет. Пустой взгляд, так раздражающий меня в других людях, проникновенный голос Земфиры, поющий из наушников о чем-то очень близком (уже полгода не могу слушать ничего, кроме русскоязычных исполнителей), давно остывший стаканчик кофе в руке...
Жизнь пролетала за толстыми стеклами аэропорта со скоростью реактивных самолетов, а я все сидела, не шевелясь, отмеряя время депрессивными композициями.
Прошло лет сто, не меньше, до того странного момента, как меня окликнул чей-то голос. О чем меня спросили, не помню, но спросили, несомненно, по-русски. Для меня в чужом аэропорту за полпланеты от родного дома это было так же внезапно и удивительно, как если бы со мной заговорил соседский пудель. Я стряхнула воображаемую вековую пыль с плеч и обернулась. Рядом сидел молодой человек - показавшееся таким родным азиатское лицо. Мысли разбежались, как перепуганные тараканы, я молчала, как ... соседский пудель, если кому-то пришло бы в голову с ним разговаривать.
Абсолютно обычная ситуация - два соотечественника встретились случайно за полпланеты от родного дома - такое случается, однако ощущение нереальности происходящего не покидало меня. Как выяснилось позже, и его тоже. Впереди нас ожидали ожесточенные игры в тетрис по Сети в самолете, общение по Интернету (мы оказались все-таки из разных городов), период частых и все равно долгожданных встреч. Согрев друг друга душевным теплом в холодном пространстве терминала, мы не захотели больше расставаться.

Ничто не сближает лучше, чем ожидание

История вторая,
или 10 способов
убить время
в зале ожидания
Почему-то из всего дружного коллектива мне выпало лететь в командировку именно с ненавистным мне до скрежета зубов менеджером из соседнего отдела Кириллом. В нашем злом современном мире мало какие чувства отличаются такой взаимностью, как холодная вежливая неприязнь. Мы не любили друг друга с такой силой, что если направить эти чувства в производственное русло, наша скромная компания сразу выбилась бы в лидеры.
Во время делового ланча с голландскими коллегами Кирилл захватил все внимание собравшихся и продвигал такие умные мысли, как будто мерялся с каждым уровнем IQ. Возможно, он говорил действительно разумные вещи, но высказывал он все это с таким самодовольным видом, что мне хотелось здесь же, на глазах у вежливых голландцев, прирезать его столовым прибором.
Мы были друг для друга сильнейшим раздражителем и потому аккуратно и раньше срока выполнили всю работу. Три дня в ожидании нашего рейса мы, избегая друг друга, прослонялись в чужом городе.
По всем законам жанра абсурдной комедии, наш рейс должны были задержать. Так оно и случилось. Раздраженно каждые три минуты поглядывая на часы, мы сидели плечом к плечу, впервые объединенные праведным негодованием не по отношению друг к другу.
Существует масса способов убить время в ожидании самолета, начиная с безобидной игры в города и заканчивая мелким хулиганством по отношению к другим пассажирам. Мы не воспользовались ни одним из них и просидели три часа, оберегая наше суровое, как скандинавская погода, молчание.
Полночи спустя ненавистный мне коллега вдруг улыбнулся и изрек: “Эта женщина с чемоданами вылитая Мэрил Стрип времен съемок в картине “Крамер против Крамера”. Я невольно улыбнулась: “И правда...”
Спустя еще полночи мы знали друг о друге массу не значительных для других и важных только для нас деталей. Что слушаем одну и ту же музыку, по десять раз прочитали всего Замятина и сошлись во мнении, что кофе, который подают в кофейне за углом нашего офиса, настоящие помои. Ближе к рассвету мы провозгласили друг друга родственными душами и с искренним огорчением услышали, что объявляют посадку на наш самолет.

История третья.
Заложники
вулкана
Это было похоже на сцену из фильма. Мы сидели, скрестив руки, посреди багажных развалов и вид у нас при этом был довольно драматичный. Извержение исландского вулкана казалось масштабным дополнением к череде наших неудач. В рядах нашего семейства царило уныние.
Странно чувствовать себя одним из этой сотни тысяч человек. Скучная статистика цифр нагоняла тоску с экранов телевизоров и страниц газет, а оказавшись же в самой гуще событий, мы не чувствовали ничего, кроме печальной обреченности на утомительное ожидание.
Чувствовать себя никчемной единицей статистических данных - не самое радостное, что подстерегает человека в путешествии. Если бы в новостях передавали, что семейство, к примеру Ивановых, в непродолжительной, но тяжелой битве с парой итальянских пенсионеров отвоевало несколько кресел, то это было бы больше похоже на жизнь. А уж лечь поспать там, где могут спокойно сидеть четверо, даже и думать нечего. Единственный выход - набрать газет и устроиться на полу, хоть и без комфорта, зато можно пару часов поспать.
В зале аэропорта за время вынужденной многочасовой задержки произошло столько мелких драматических историй, что о них можно было спокойно снять не то что фильм, а целый сериал из нескольких сезонов. Вот эта девушка с необъятным рюкзаком во время пересадки застряла в аэропорту надолго из-за того, что в суматохе неправильно пропечатали ее имя на билете. Туристы из Латвии уже несколько часов обсуждают экологические темы, менее подкованные в таких вопросах уверены, что наступает конец света. Настроения заточенных в терминале людей варьируются от настоящей паники до абсолютной апатии по отношению к происходящему.
Вообще, от таких мест, как зал ожидания аэропорта или железнодорожного вокзала, всегда веет какой-то судьбоносностью. Наша небольшая, но не в меру разобщенная семья за долгие часы маленькой жизни в терминале аэропорта, отрезанная от всего мира и как будто зависшая в воздухе, по-настоящему сплотилась. И через сутки мы готовы были пожертвовать ближнему последний неразгаданный сканворд.
Ожидание, изолированность и благоговейный трепет перед стихией заставили нас переосмыслить наше отношение друг к другу.

Мнение психолога
Судьба и случайность... Противоречивое, на первый взгляд, сочетание. Но если не акцентировать внимание на первом впечатлении, а вложить во второй взгляд чуточку больше внимания, можно сделать удивительные открытия: ознакомиться с новыми гранями самого себя.
Но вот какая незадача: судьба зачастую играет с нами, заставляя пойти на поводу у первого впечатления. Обидно становится, когда понимаешь, да слишком поздно, что невозможно вернуть ни полшага из уже преодоленного пути. Однако вполне возможно обернуть все так, чтобы осталось мечтать только об одном: как бы снова вступить в каждый из своих следов! Но для этого необходимо совершить оборот собственного сознания на сто восемьдесят градусов. И вглядеться в зеркало души, ловя любое отражение на его поверхности.
Маски, презентующие нас противоположному полу, сброшены, и мы доверчиво подставляем миру свое истинное лицо. Лицо мужчины или женщины, взирающее на внешний мир через толстенную полупрозрачную призму, сделанную из нашей генетической памяти, всего многообразия прошлого опыта, особенно вынесенных из детства впечатлений и образов. Мы, предельно открытые полнотой своей бессознательности всему, приходящему извне, становимся идеальной мишенью для судьбоносной встречи, которая в этих условиях непременно покажется случайной.
Есть много теорий, препарирующих бессознательное человека в предпочтительной плоскости. Остановимся на одной из них. Согласно ей, психика человека напоминает дракона о трех головах, сосуществующих вместе. Одна из голов бодрствует, дирижируя всем оркестром человеческого организма, а две другие мирно дремлют, иногда разговаривая во сне. Их реплики слышатся неспящей головой, но не принимаются всерьез, поэтому не имеют исправляющего значения. Называют их Родитель, Взрослый и Ребенок. Их совокупность нужна для развития психики, познания себя и проживания оптимальной жизни. Но в действительности мы лишаем себя лучших сторон бытия, ограничивая свой взгляд на него одной из всех возможных точек зрения. Хотя подпадаем изредка под условия, пробуждающие сонный взор другой головы.
От данных позиций восприятия, постоянных или эпизодических, зависит то решение, которое мы примем в результате случайной встречи. Ведь каждый бессознательно выделяет определенные ее нюансы. Ребенок всегда питается любовью другого человека, как правило, воспитавшего его. Человек, привыкший смотреть на мир с позиции внутреннего ребенка, не видит других людей, а лишь собственное в них отражение. Он, движимый неутолимым желанием получать удовольствие от комплиментов и похвал, жаждет купаться в море восхищения и признания. Забота другого человека, случайно оказавшегося рядом, наверняка зацепит такого мужчину или женщину за бессознательную потребность нравиться. Чтобы случайная встреча обрела захватывающее продолжение, незнакомцу достаточно предложить помощь или высказать жалость, эмоционально погладив большого Ребенка. И последний послушно последует за добрым дядей или тетей, не ожидая никакого подвоха. А зря. Подводный камень на пути безмятежного заплыва в лагуну счастья обнаружится тогда, когда Родитель, правящий в неслучайном уже встречном, будет контролировать Ребенка излишне жестко, применяя запреты и насилие, как физическое, так и психологическое. Или же все рухнет в ситуации психологического созревания одного из партнеров и его перехода на позицию Взрослого. Конечно, если зависимый от него партнер сам не успеет измениться в лучшую сторону. Родитель тоже не сумеет выстроить гармоничные отношения со Взрослым человеком, потому что его не получится постоянно учить и контролировать. Только у Взрослого, единственного из всех троих персонажей, почти не остается шансов на обретение судьбоносности в случайности: трезвый взгляд на реальность внутри и вовне себя удерживает его от совершения неверных шагов.
Все трое - и Взрослый, и Ребенок, и Родитель - ищут отражения подсознательных желаний в зеркале мира. Реальным его отражением интересуется лишь Взрослый. Трудноуловимая недостаточность чего-то важного у двоих других приобретает вес ценности и крылья мечты, подчиняя себе мышление и поступки человека. Но каждый лелеет особенность своей мечты.
Родитель ищет ощущения нужности людям, полезности своего присутствия в чужой судьбе. Он не насытился в ранние годы жизни чувством значимости для собственных родителей, пережил их раннюю смерть или развод. Он может обладать завышенной или заниженной самооценкой, используя их неадекватность в качестве движущей силы отношений.
Ребенок же озабочен поиском безопасности, поскольку недополучил в детстве родительского тепла и заботы. Эта голова дракона становится дирижером личности, не желающей взрослеть и потакающей комфорту инфантильной позиции. В условиях искомой безопасности Ребенок ищет прежде всего самого себя, принимаемого сугубо положительно в глазах другого. Они не обижаются на негативные оценки, а попросту не замечают их смысла, продолжая поступать по-своему. Но при этом они обладают высоким интеллектом и прекрасно развитым воображением. Единственный, кто сможет построить с Ребенком временно эффективные отношения, полезные для обоих, станет Взрослый, способный помочь инфантильному существу построить крепкий внутренний стрежень. Но он никогда не падет жертвой случайной судьбоносности.
Взрослый относится к миру и себе наиболее адекватно из всех троих персонажей, апеллирует к равноправию в разделении ответственности, не желая контролировать или подчиняться, а только договариваться. Разумный компромисс становится эффективным методом достижения настоящего счастья. И если вопросить головы симпатичного в общем дракона, возможна ли судьбоносная случайность, радостно или грустно кивнут только две из них. А третья промолчит, понимая, что все происходящее в нашей жизни очень закономерно.