Эльвира Сыздыкова
Южную столицу посетил известный российский галерист, коллекционер, арт-менеджер, политтехнолог и публицист Марат Гельман. Его силами и неутомимостью была создана первая частная художественная галерея постсоветской России. В Алматы Марат Александрович приехал для участия в презентации большого новаторского проекта и всевозможных открытых artist talk с казахстанскими художниками. “НП” удалось урвать несколько минут беседы со знаменитым гостем

Марат Гельман принял участие в презентации первой в Казахстане онлайн-платформы современного искусства Qazart. Сейчас в ней “обитают” 28 художников, работающих в модернистских направлениях живописи, скульптуры, фотографии и коллажа.
Коллекционер горячо интересовался, чем живут и что вытворяют казахстанские художники, с которыми провел несколько встреч, в том числе в музее Кастеева и пространстве Aurora Space. Марат Александрович попытался рассказать о том, как быть художником, о не безуспешных попытках искусства влиять на внешнюю среду и о взгляде коллекционера, понимание которого обретает витальное значение для деятелей искусства.
Известный галерист поднял острую и неудобную в художественной среде тему качества создаваемого художниками контента: “Если сейчас спросить у любого куратора, как отличить хорошее искусство от плохого, вы не получите ответа, потому что система критериев разрушена, потому что понятие качества дискредитировано рынком и перестало быть художественной категорией”.
И тем не менее ведь внутри каждого галериста, куратора и коллекционера колеблется стрелка компаса, которая указывает им на решение дилеммы. Марат Александрович вывел довольно спорную, но эффективную систему определения качества искусства, по которой воспитывал коллекционеров.
Вкратце система - наслоение критериев, что на протяжении истории существования человечества применялись к оценке искусства. Таким образом, эпоха Древнего Египта принесла понимание богатства, древние греки были одержимы поиском идеала, римляне восхищались тонким ремесленническим трудом, церковь упивалась сакральностью, а эпоха Возрождения стремилась к безукоризненной имитации реальности.

В процессе оценки, само собой, особенно важен взгляд коллекционера. Гельман объяснил, почему коллекционер не обычный зритель: “Глядя на работу художника, он вспоминает все работы, которые видел раньше. Для него это культурный ландшафт. Можно сказать, что искусство для коллекционера не фортепианно, а органно. Ты нажимаешь на клавишу фортепиано, и звук исходит ровно столько, сколько ты держишь эту клавишу. В органе ситуация резко меняется”.
Знаменитый арт-менеджер развеял заблуждение о том, что лишь у жителя постсоветского пространства туговато с пониманием современного арта. Проблема эта, по его наблюдениям, развернулась в мировом масштабе: “Корень этого не только в образовании. Музей построил стены непонимания между художником и публикой, вместо того чтобы стать коммуникационной площадкой. Да, зрителей у искусства стало больше, но понимания меньше”. Разгадку Марат Гельман видит в совмещении репрезентации и производства искусства, например, в открытых мастерских, которые он также поощрял в арт-резиденции Dukley Art Center в Черногории. Ее коллекционер основал в 2015 году.
Корреспондент “НП” поговорил с российским галеристом об историческом следе коллекционера, подпорченном имидже, политической силе искусства и самовыражении через собранные произведения.

Разговор двух кураторов - российского Марата Гельмана и казахстанского Оли Веселовой

- Марат Александрович, профессия коллекционера имеет достаточно размытое понимание у публики и нередко сопровождается негативными воззрениями. Чем лично вы аргументируете важность, недюжинный труд и гуманитарный вклад профессии?
- Искусство - это сфера, где главную роль играет личность. Например, Третьяковская галерея - большая государственная институция, позади которой находился конкретный человек - Третьяков. В постсоветских странах существовал такой образ, если вы посмотрите советские фильмы, какого-то дилера или барыги, или торговца, который через границу контрабандой перевозит картины. Все же надо помнить, что коллекции формировали личности. Поэтому ключевая роль коллекционера - представление общества. Он принимает решение, какие работы будут отвечать за наше время. Если раньше коллекционер не заметил какого-то художника, его работы отправлялись на “чердак”. Сейчас художник, которого не обнаружили, исчезает - нет места, пространство перегружено, все утилизируется. То, чего не усмотрели профессионалы, считай, и не было.
- Действительно, как вы отметили, репутация коллекционера оказалась, скажем так, подмоченной. Как же ныне минимизировать ущерб?
- Да, я думаю, что все-таки от этой проблемы сохранились остаточные явления. И сейчас достаточно взять примеры из прошлого и напомнить, как культурно-национальное достояние формировалось страстью коллекционера.
- Сейчас художники все чаще прибегают к политической интерпретации, искусству в акционистской манере. Каково ваше мнение по поводу эффективности и места подобного творчества?
- Я считаю, что внутри полноценной художественной среды обязательно должны быть такие художники. Если искусство не “выеживается”, оно сразу же уходит в декоративность. Понятно, что Павленский (Петр Павленский, скандальный российский художник-акционист. - Прим. автора) не художник для подражания, и это не значит, что сейчас все должны ринуться в этом направлении. Но если художественная среда вырабатывает такое политическое противоядие, значит, она здоровая. Искусство таким образом заявляет, что оно часть общества, что художник думает не только о себе, что он готов рисковать ради каких-то ценностей.
- В ходе беседы вы озвучили такую мысль: “Коллекционер самовыражается через свои коллекции”. Как собранные вами произведения характеризуют вас?
- Во-первых, я меняюсь. Это очень важно, человек меняется, моя коллекция тоже меняется - в основном накапливается. Мне интересно путешествовать по собственной жизни через эти работы. Это довольно простая мысль, но именно через коллекцию я понял, как сильно изменился.
Кстати, любопытны размышления Марата Александровича по поводу будущего искусства. Одна из его теорий заключается в том, что со временем оно приобретет коллективное лицо в рамках института, который будет массово выпускать произведения искусства. “Искусство будет менее авторским, но зато всеобъемлющим”, - подытоживает Гельман.