Ольга Шишанова
В Астане, в Национальном музее РК, под девизом “Состояние души” состоялось торжественное открытие персональной выставки заслуженного деятеля РК, талантливого художника с многолетним стажем Алпысбая Казгулова. Вернисаж прошел под патронажем Министерства культуры и спорта РК

Говорят, что его палитра вобрала в себя волнующие ароматы Аральского моря, свежий ветер цветущей степи и волшебные звуки кобыза шаманов. А холсты, напитанные радугой красок, словно наэлектризованы энергией. Подобно всполохам молний в грозу, они впитали силу всех стихий: теплое дыхание огня, дразнящий воздух перемен, мудрость воды и любовь родной земли. А еще несопоставимое, но такое удивительное, присущее только Казгулову, сочетание красок на холсте, которому он выучился когда-то много лет назад. И потому все, что окружало его с детских лет, нашло потом отражение в широко известных художественных произведениях “Аул моего детства”, “Схватка”, “Караван”, “Игра”. И, кстати, реальная жизнь в произведениях Казгулова не скопирована, она передана в изящной легкой манере, присущей только его кисти. Художник не просто передает увиденное, а выражает свои впечатления и мысли. Потому-то искусствоведы и говорят, что практически все картины А. Казгулова отличаются особой индивидуальностью, поэтому и легко узнаваемы.
А еще мир художника и его произведения - это своеобразный лабиринт впечатлений для всех без исключения. Из тех, что выставлены на нынешней выставке - а это почти сто работ, или из тех, что написал за все время, по самым скромным подсчетам, более пяти тысяч (!).

Вот что говорил об Алпысбае великий Чингиз Айтматов: “Мне приглянулся этот человек: картины не обманули - он, действительно, мыслит современно и в то же время вполне традиционно. Произведения, принадлежащие его кисти, очень “модернистские” по форме. Но темы, которые в них затрагиваются, стары как мир. Несмотря на кажущуюся ограниченность темой степи, аула, двора, Алпысбай раздвигает рамки нашего сознания, каким-то непостижимым образом придавая своим картинам воистину космический масштаб”.
Не случайно его работы широко и известны в Европе, где он был удостоен премии имени Масарика Европейского союза искусств. Персональные вернисажи мастера также проводились в таких странах, как Россия, Великобритания, Япония и Турция.
Но Казгулов вписал свое имя в историю страны не только кистью и красками. Миру он известен еще как коллекционер и меценат. Исследователи его творчества говорят, что за несколько десятков лет он собрал в своей коллекции более двух тысяч образцов живописи, графики и скульптуры казахстанских и российских авторов. Тридцать из них он подарил ведущим музеям страны. Его запасы не раз пополняли художественные закрома столичного Музея современного искусства, Президентского культурного центра, Государственного музея искусств имени Кастеева.
С другой стороны, сам мэтр считает, что типичной ошибкой многих коллекционеров является их тяга к раскрученным именам: “Не знаю почему, но им подавай только Калмыкова, Айтбаева, Шарденова, Сариева, Кастеева, от силы еще наберется пять-шесть имен. А ведь кроме дюжины этих художников в Казахстане жили и живут, творили и творят другие интересные мастера кисти. В то время как коллекционер, к примеру, купит полсотни работ Калмыкова, а потом постоянно пропагандирует только его творчество. Или, скажем, приобретет сто картин Шарденова, и везде у него только Шарденов, Шарденов, Шарденов... Это не совсем правильно”. Что касается художника и его творчества, то поклонниками картин Казгулова являются такие знаменитости, как Лайма Вайкуле, Дидье Моруани, Жерар Депардье, Патрисия Каас, бельгийский принц Лоран.
И при всем при этом мастер умудрился не растерять чувства новизны: “Я за мольбертом несколько десятков лет, но чем дольше пишу, тем больше понимаю, что только-только учусь рисовать”. Подобную фразу можно услышать лишь из уст мастера. Это в 20 лет художнику кажется, что он гений, какого свет не видывал, и именно ему предстоит перевернуть мир...
А еще Казгулов не понимал стремления загнать искусство в рамки какого-либо жанра. Вот зачем, например, называть самого мэтра сюрреалистом или абстракционистом? Может, все гораздо проще и сложнее одновременно, и потому его виртуозные этюды и пейзажи можно сравнить разве что с поэзией в красках. Ведь, созерцая его полотна, легко разглядеть в мазках и линиях тонкие нервы травы, свежесть и остроту пахнущих морем устриц на блюде во льду. А чем не сочные образы, не лирика рифм в радужных переливах оттенков цвета и света?
Хотя порой можно услышать, что его обвиняют в отрыве от реальности, излишней фантастичности образов. Но разве художник обязан быть точным фотографом действительности? Ведь он все пропускает через себя, через свое мировосприятие, которым наделил его Всевышний. Не стоит также забывать, что каждому мастеру, прежде чем найти свой почерк, себя в искусстве, приходится нарушать правила этой самой действительности на холсте, в скульптурных изображениях, в предметах декоративно-прикладного искусства. А еще сломать стереотип, что в искусстве художник всегда видит только себя, ревниво отказывая другим в праве на волшебный дар. Однако Алпысбай своей страстью коллекционера, а затем щедрого мецената, раздаривая шедевры искусства и других художников, опровергает это мнение. Не боясь при этом открывать зеленый свет юным дарованиям, чьи имена пока не вошли в звездные рейтинги искусства.

Астана