Ольга Шишанова
В Астане, в ГАРДТ имени М. Горького, прошла премьера спектакля “Евгений Онегин” в постановке известного московского режиссера Юрия Квятковского, который накануне любезно согласился на эксклюзивное интервью нашему изданию

- Юрий Львович, почему предпочтение отдано именно режиссуре? Актерское кресло оказалось мало или все шло параллельно?
- У меня была мечта заниматься постановками даже когда я учился на актера. Но возраст был такой, что поступить на режиссера было сложно, не было определенного опыта, но интуиция подсказывала - нужно стремиться к тому, чтобы создавать самостоятельные постановки. Потому что зона ответственности другая, соответственно и результат. Актер, хочет он того или нет, все равно отвечает лишь за определенный сегмент в высказывании. Согласитесь, ведь он не может отвечать за свет, звук, весь процесс творения. С одной стороны, больше ответственности, с другой - можно в этом плане в такое понятие, как осознанное высказывание, в режиссуре ввести, как момент полного контроля над тем, что происходит на сцене. Причем всего. Этого мне и не хватало, когда я работал актером. Зато когда я учился на актера, были попытки всегда к этому прийти, также как и такие моменты, когда что-то противилось внутри меня, если я с кем-то находился в сотворчестве. Ведь у людей характеры разные...

- Хотелось себя выразить?
- Не совсем. Пожалуй, был готов идти на компромисс. Просто сейчас вопрос уже не так остро стоит, но тогда это было актуально. Возможно, это было стремление к какой-то свободе, в том числе творческой. Ведь все равно - когда ты выполняешь чью-то партитуру, чей-то рисунок, ты, конечно, можешь тоже приобрести эту самую свободу. Но лишь в том случае, если у вас с постановщиком очень тесные, близкие творческие отношения. Что касается меня, я по сути не мог на 100 процентов донести волю постановщика ни в одной из своих работ - ни в кино, ни здесь, в театре. Складывалось по-разному - где-то у кого-то нужно было точно придерживаться идеи, где-то сочинять самому.
- Какая из ваших работ наиболее отражает вашу внутреннюю сущность как актера и режиссера?
- Если говорить о моих актерских работах, то я забыл все, что было. Никогда не вспоминаю, когда актером я что-то делал, потому что никогда не рефлексирую по поводу своего прошлого. Наверное, потому, что у меня голова сегодня постоянно занята другим - очень много проектов требует внимания. Что касается меня как режиссера, то нет такого спектакля, и невозможно, чтобы такой спектакль появился, потому что это будет означать постоянное стремление создать идеальную постановку, поиск идеальной формулы, которой не существует, так же как и вечного двигателя. Ты приступаешь к работе с определенным ощущением, что сейчас что-то получится, но всегда приходишь к тому, что чудес не бывает. Ведь работа режиссера - не допустить к идее человеческий фактор. И без того их много, не дающих реализовать твою режиссерскую идею, задумку на 100 процентов. Это могут быть чей-то вкус, чье-то настроение, множество людей, у которых самые разные выражения и характеры. У меня, например, самый приятный момент, это когда мы с художником вдвоем придумываем спектакль. Именно тогда перед нами рисуется картина чего-то небывалого, прекрасного. Я напомню слова Ролана Быкова, который говорил, что на 30 процентов реализованная работа - это талантливый человек, на 50 процентов - это гений, а вот если меньше, то тут ничего не попишешь. Поэтому насколько удается мне реализовать то, что у меня в голове, я не знаю, может, как раз и меньше этих 30 процентов, но это вечный процесс постижения и реализации. И потому мое отражение - та работа, которая проявляется тогда, когда я только придумываю спектакль. Но, к сожалению, я пока не могу ее реализовать на 100 процентов. Когда это случится, может, это будет спектакль без актеров, света, звука, сыгранный в темноте, не знаю. Тогда и можно будет говорить о чем-то более предметно.
- Несколько слов о сегодняшнем спектакле “Евгений Онегин” в вашей постановке. В чем его изюминка?
- Я ни разу не видел классической постановки этого произведения даже в опере. И хотя уже 10 лет занимаюсь постановкой спектаклей, никак не могу уяснить, что такое необычная постановка и обычная. Что такое пошлый спектакль, я знаю, так же как я в курсе того, какой спектакль можно назвать неживым. Их можно сравнить с мертворожденным ребенком, когда нет эксперимента, фантазии, энергии, элементарного повода - а зачем, собственно, собрались? Хотя определение пошлого спектакля может быть более развернутым, и даже хороший спектакль тоже может быть пошлым. А “Евгений Онегин” в моей постановке... В нем играют молодые артисты, он рассказан современным языком, то есть показано время, в котором мы живем, и потому спектакль не про год постановки, а про суть - про то, что происходит между людьми. Мы анализируем именно это.
- Какой реакции от зрителей вы ждете?
- Скажу, что это всегда неожиданно. Когда я поставил свой первый спектакль, это была комедия, был поражен тем, что реакция зрителей была не той, что я ожидал. Но запоминающейся реакции я лично для себя не припомню. Например, я могу представить, что весь зал встает и уходит, и меня это абсолютно не пугает. Вообще. Я видел спектакли в разных странах, разных режиссеров и должен сказать, что оценочные критерии в нашем мире срабатывают совершенно не те, что ожидают. А значит, в случае, если зрители встанут и уйдут, я посчитаю, что это хорошая и правильная реакция. И даже тогда будут два варианта - либо я буду знать, что мне с ними не по пути, либо я сделал что-то хорошее, отчего так произошло. Порой бывает совершенно наоборот - ты ждешь какой-то реакции, а от зрителя ее нет. То есть, когда на спектакль приходит важный для тебя человек и достаточно спокойно воспринимает происходящее на сцене. Вот тогда ты задумываешься - что не так? Но это относится к тем людям, которых ты хорошо знаешь, а реакция зрителей непредсказуема. Есть, правда, приемы, что срабатывают для большинства, и я ими владею, но стараюсь не пользоваться, хотя иногда приходится для того, чтобы удержать внимание. И неважно, где я ставлю спектакль - в Казахстане или в другой стране. Главное - понять, смог ли я, например, сейчас, рассказать историю “Евгения Онегина” современным языком.

Астана