- Дмитрий, как начиналась ваша творческая история?
- Я окончил художественное училище имени Мухиной в 1998 году. Сейчас это академия имени барона Штиглица. Так получилось, что с того времени живопись я немного отодвинул на второй план, стал заниматься дизайнерскими изысканиями, работая по специальности в компании, что подвизалась на изготовлении наружной рекламы. Живопись превратилась в занятие для себя в свободное время. Но я не переставал ею заниматься почти постоянно. И спустя лет 10, примерно к 2008 году, понял, что так и не перестану. Она меня не отпускала, будучи “работой” для души, и я стал уделять написанию картин, фото которых размещал тут же, в интернете, все больше внимания. Так и положил начало собиранию собственной, скажем так, домашней коллекции, причем без всякой цели заработать, продавая любой ценой и т.п., а уже эти произведения послужили началом моей выставочной деятельности. И к сегодняшнему дню уже прошло около восьми персональных вернисажей. Работы обновляются, потому что периодически продаются, а мое занятие дизайном позволяет тратить деньги на новые холсты и краски, писать новые картины, не оглядываясь на сиюминутный спрос и конъюнктуру художественного рынка.
- Что вас вдохновляет на написание произведений? Особенно учитывая то, что они абсолютно разные...
- Основной живописный мотив моих картин - это Санкт-Петербург, в котором я родился и вырос. У меня с детства привычка - писать этот город, запечатлевать его с того времени, как я стал учиться в детской художественной школе. Самым любимым занятием была летняя практика, когда, разложив алюминиевый стульчик, пристроив на колени фанеру, я приступал к таинству написания картин, где главными героями были дворцы, церкви, парки и дворы моего города.

- В вашем творчестве силен анималистический жанр. Это своеобразная дань петербургским кошкам Северной Пальмиры?
- Я бы не назвал это данью, это мне присуще скорее внутренне. Они персонажи моих картин, на которых я пишу петербургские дворики. Людей там практически не застать - они лишь промелькнули, и все. В Петербурге не принято сидеть во дворах на скамейках, это не Москва. Зато кошки чувствуют себя в этом городе как дома - во дворах, на лестницах, крышах, выступая хозяевами, главными персонажами моих картин.
- Почему вдруг мастихин? Практически все ваши картины созданы с его помощью, вы пишите размашисто, оперируя широкими плоскостями...
- Может быть, потому, что это близко моему характеру. Кистью я писал тоже, особенно первые работы, те, что созданы ближе к 2008 году. Но потом все равно перешел на мастихин, я даже не помню, как это произошло, скорее всего, мне его подарили на день рождения. Так оно обычно бывает - художнику дарят какой-либо новый инструмент, и он создает нечто совсем необычное. Так было и с моим преподавателем, которому подарили пастель, а он создал с ее помощью шикарную серию работ о Петербурге на совершенно небольших листах, которые представил на своем вернисаже. Да и краска сочнее ложится на холст с помощью мастихина, чем если ты ее накладываешь с помощью кисти. Для меня это как металлическая кисть, только ярче, сочнее и более рублено и кристаллически ясно получается написание, что мне больше по душе.
- У вас весьма необычна и очень профессиональна светотеневая живопись, которая прослеживается в ваших работах. Это редкость...
- Я какое-то время формулировал, осмысливая, что меня больше всего затрагивает в живописи, и пришел к выводу, что мне интересно передавать не только цвет, но и свет. Города, зданий, белых ночей Петербурга. Очень люблю писать вечерние пейзажи, передавать красоту просыпающегося городского утра, ночной Летний сад. Причем я не случайно выбираю разное время суток, это внутренний интерес - как те или иные цветовые оттенки будут вести себя в разные часы или в разное время года. Я бы назвал время, когда включают фонари...
Петербург - северный город, тут рассвет и закат длятся долго, это не на юге, где солнце село за горизонт, и моментально наступила ночь. И таинственное время долгих сумерек, особенно летом, располагает не только к комфортному нахождению на улице, но и к смакованию переходных моментов в природе, перенося их на холст.
- И зрители это чувствуют?
- Надеюсь. Хотя некоторые мне выговаривают за то, что так много солнца в моих дворах на картинах, что это за Петербург такой ясный, ведь этот город ассоциируется с плохой погодой, дождем и слякотью. Но истинные петербуржцы опровергают эти слова, потому что солнце так же свойственно Петербургу, как и дождь, просто оно острее ощущается - его мало, и когда солнце появляется, все стремятся насладиться теплом его лучей. И еще один момент - у моих картин все больше географические названия, хотя изображены на них, как я уже говорил, скорее времена года и времена суток. Но я не люблю давать раз и навсегда заданные имена картинам, пусть это делают сами зрители. Я ни в коей мере не хочу их в этом ограничивать.
- У вас не менее интересны и натюрморты...
- В этом жанре меня привлекает больше всего изображение стекла - пустые бутыли глубокого зеленого или иного темного цвета с яркими бликами. Натюрморт для меня нечто промежуточное, что-то вроде отдыха. Но его, как и пейзаж, я всегда пишу с натуры. Да и вообще все мои картины - это не придуманная фантазия, не попытка выразить нечто взятое из головы, например, философские взгляды или рассуждения. Я пишу то, что вижу вокруг себя, то, что вызывает у меня желание запечатлеть на холсте и потом поделиться тем мгновением, тем удовольствием, которое получаю я, созерцая тот или иной пейзаж или любой иной мотив, с другими людьми. Если это окажется созвучно тому, кто потом будет смотреть на эту мою картину, то будет замечательно. В этом, наверное, и заключается цель моего, да и вообще искусства - найти такой камертон.
Астана - Санкт-Петербург - Астана

Фото из архива художника