Пик расцвета творчества этого художника пришелся на середину прошлого века, когда в моду входила “хрущевская оттепель”, но которая никоим образом не повлияла на кисть и краски Юрия Волкова. Он как создавал свои любимые батальные сцены на больших и не очень полотнах, как восхищался ковыльной степью после омывшего ее дождя, так и остался верен до конца своим предпочтениям.
Прожил он до обидного мало - всего семь десятков лет, однако его картин, тематики его произведений с лихвой хватило бы на двоих мастеров, и если бы у него были благодарные ученики, как у Карла Брюллова или у Ивана Шишкина, работ, может быть, было бы больше.
Его таланту завидовали, его картины ценили и - прятали. Так случилось с картиной “Один из многих, не забудем”, которая в свое время была отобрана на Всесоюзной выставке, и на которой ему посоветовали переписать небо - уж больно пессимистичной она была, по сюжету на ней был показан один из эпизодов Великой Отечественной войны. Картину выставили, но художнику пришлось переписывать небо прямо в выставочном зале. Тем не менее работу высоко оценили зрители, а журналисты даже подарили мастеру негатив сфотографированной работы, будто предчувствуя нелегкую судьбу полотна в дальнейшем.

Потом она попала в московский Манеж, где произвела сильное впечатление своей правдивостью, яркостью и подлинной взволнованностью. Многие посетители выставки задерживались у этого полотна, в котором мастер вдохновенно и правдиво рассказывал о ненависти советских людей к войне, об их стремлении жить в мире со всеми народами. В то же время полотно обещало, что советские воины никогда не забудут злодеяний фашистов, что сплоченный народ всегда готов отразить любое нападение врага и разгромить его. Видимо, это напоминание не понравилось кому-то из высшего руководства, и через три дня картина бесследно исчезла.
После этого происшествия Юрий Волков написал в своем дневнике, что “в наше время искусству живописи тяжело как никогда. Многие художники занимаются только тем, что разваливают реалистическое искусство своими видениями, течениями. И как трудно сейчас не утратить умение и мастерство старых мастеров, а еще труднее сделать хотя бы маленький, настоящий шаг вперед в усовершенствовании техники реалистического мастерства”.
Мастер долго переживал по поводу случившегося и постепенно перешел на картины камерного характера, так что все его итоговые работы стали практически сродни голландским мастерам XVII века. Однако в отличие от голландских живописцев, которые писали в основном натюрморты, у него большая часть произведений - пейзажи, хотя природа и изображена в них теперь по-новому.
Например, если ранее созданные им развернутые пейзажи “Чайки над морем” или “Степь” передавали ширь и вольные просторы, то теперь его интересует какой-то определенный фрагмент жизни природы, особое поэтическое ее состояние, пусть и очень сложное со стороны технического исполнения. Но он не боится экспериментировать. И теперь в новой технике им написано море, на бегущих волнах которого блеском драгоценностей Востока сияют блики яркого полуденного солнца, выписаны снежинки, летящие подобно лебяжьему пуху, подхваченному ветром, тонко воспроизведено ночное небо - все в звездах без конца и края, и даже жара, огненным маревом лежащая над степью.
Арт-критики считают сегодня эти небольшие пейзажи высшим достижением современной пленэрной живописи, поскольку в них благодаря редчайшему мастерству художника успешно соединились законы передачи света, цвета, воздушной среды, совершенная форма и виртуозная техника исполнения.
Юрий Волков успешно работал и в технике угля, который позволял ему лепить большую форму, работать в стиле наброска. Известно, что лишь единицы пробовали использовать его в небольшом размере, тем более в миниатюре, когда нужно было живо и естественно передать сотни деталей, разные фактуры и одновременно динамику жизни природы. Однако Юрию Васильевичу в серии работ “Море”, в которых он воспевает Каспий, достигает высокого мастерства, используя при этом фактуру бумаги, резинки, растушевки, разную мягкость угля, рисуя пейзажи по памяти, сложные, как сама морская стихия. И все равно они оставляют впечатление легко выполненных произведений, в которых сочетаются экспромт и общая продуманная форма. Так и рисунки тушью, в изучении новых возможностей которой помимо угля мастером было сделано очень много. Рисуя в этой технике, Юрий Волков мог в одной работе одновременно использовать разные инструменты: стальные и птичьи перья, кисть, палочку, фетр или растр, скребок, стальное перо, мастихин. Это позволяло получить и сопоставить богатство фактур, делало работу выразительной, сложной, живой. Не говоря уже об отточенной выразительности формы, совершенстве и разнообразии техник исполнения.
И каждый раз, заканчивая изучение какой-либо техники - а их было великое множество, художник выполнял итоговую работу, в которой полностью раскрывал возможности изученного мастерства. Иногда он выполнял несколько итоговых работ. Так рождались серии: “Море”, “Снег”, “Ночь”, “Травы”. Причем большинство из них были написаны мастером на основе степного пленера посреди казахстанских просторов...
Астана