Ольга Шишанова
Столичный театр “Астана Опера” закончил очередной театральный сезон. Своим мнением о его постановках и о новостях в мире балетного искусства сегодня в эксклюзивном интервью с “НП” поделилась балетный критик, искусствовед из Санкт-Петербурга Ольга Розанова

- Ольга Ивановна, вы написали рецензию на балет “Бахчисарайский фонтан” в постановке театра “Астана Опера”. Чем он Вас так восхитил?
- Во-первых, таких настоящих татар, каких я увидела в этой постановке, нигде нет. У них подлинный облик, ощущение силы, мощи победоносной. В Астане спектакль более современный, более динамичный, чуть сокращена музыка и убраны лишние мизансцены. Этот спектакль уже немного устарел, он ставился, когда другие темпы были. Но, мне кажется, сегодняшняя его постановка в Астане - это то, что должно быть.
Оформление грандиозное, его конфликт, который очень красиво решен в цвете - серебряная Польша и золотая Азия. И очень хорошие артисты. У такого Вацлава, такого танцовщика, а он ведь молодой совсем артист, потрясающая техника. Прелестна Мария, а сама постановка соответствует грандиозности интерьера театра и его восточному стилю.
- Каково сегодня развитие искусства российского балета?
- Я не могу обобщить, ведь я работаю в Санкт-Петербурге. Там сейчас очень велик напор западной культуры и модернистских направлений. На что, к сожалению, очень “клюет” молодежь, у которой не хватает достаточного образования, культурной широты. При этом все забывают о великих вещах, которые свойственны культуре России. Этот перекос есть - в сторону Запада и забвение своего, своих ценностей. Но я надеюсь, что это временное явление, все равно основы остаются теми, которые были сделаны в культуре раньше.
- Ваше мнение о петербургском театре Льва Додина...
- Это прекрасный театр, они называются театром Европы, потому что очень много работают именно на Западе. На их спектакли попасть невозможно, вот разве что только у них очень маленький зрительный зал. В этом театре новое поколение актеров, Додин - режиссер интересный, причем работающий к тому же и в опере. У него есть спектакли, рассчитанные на молодежь, например, “Гаудеамус”, есть рассчитанные на чисто внешний план, несколько смелые в отношении режиссуры с откровенными сценами. Хотя я это не приветствую, потому что считаю, когда нечего сказать, тогда на сцене начинают раздевать и раздеваться. И все. Пусть это сильное, беспроигрышное средство, но оно к месту только тогда, когда задано идеей самого спектакля. Но зачастую это, к сожалению, просто дешевый трюк.
- Ваше мнение как искусствоведа: то, что сегодня делают с произведениями Федора Достоевского в театре МХТ имени Чехова, - правильный шаг?
- Понимаете, сейчас мода шокировать публику. В одном из петербургских театров есть оперная постановка “Евгений Онегин”, где главный герой ходит с рогами на голове, где по сцене бегает карлик, где Ленского вынимают из гроба и обливают молоком... То есть напридумано столько, что ввергает в шок. По моему мнению, это не имеет никакого отношения ни к Пушкину, ни к Чайковскому, в то время как большая часть музыкальных критиков не просто приветствует это, а задыхается от восторга. Когда я прошу объяснить, что же их там так восхищает, никто толком ничего не может сказать, ссылаясь на какой-то странный смысл. Но зачем он там, если весь смысл - в опере, в музыке великого Чайковского. Другое дело, что нельзя ставить допотопную махровую постановку, которая бы, напротив, откидывала в дремучесть, не вводя никакой новизны - ни стилистической, ни интеллектуальной. Но ведь есть же рамки хотя бы здравого смысла, так что меня все это ужасает, когда я вижу такие измышления на сцене, хотя, может быть, я консерватор.

- Исходя из этих противоборствующих течений в искусстве, как вы считаете, по какому пути оно может пойти, скажем, в ближайшие десять лет?
- Я все равно склонна утверждать, что это мода, и она просто пройдет. Мода на что-то эпатирующее, на что-то якобы претендующее на невероятность, и она уйдет. А классика останется. Ведь если не будет классики, что тогда останется вообще? Ничего...
- Может ли привлечь внимание зрителя что-то еще кроме классических постановок?
- Да. Вот, например, постановки Бориса Эйфмана. Это же современный балет и по стилистике, и по трактовке. Его постановка “Евгений Онегин”, которую не иначе как балет “про нас” трактовать нельзя. При этом сама драматическая коллизия балета отвечает в какой-то мере и знаменитому пушкинскому роману в стихах. А еще это очень смелый, оригинальный спектакль, кстати, в отношении которого тоже встречаются полярные мнения. Есть его поклонники, театр буквально ломится от публики, которая стоит в проходах из-за отсутствия свободных мест, аплодируя по 15 минут и вызывая постановщика по несколько раз на поклон. Но есть и критики, которые поносят постановку, растирая ее буквально в порошок. Я думаю, что сегодня просто такое время, когда старые устои немного пошатнулись в искусстве, новые еще не устоялись и все дозволено, как говорил Достоевский. И вот эта бесконтрольность, порой переходящая грани человеческого приличия, она сейчас, к сожалению, имеет место.

- Что, по вашему мнению, на это сказал бы великий Станиславский или Достоевский?
- Думаю, что Константин Сергеевич бы просто умер второй раз, а Федор Михайлович пришел бы в ужас, ведь он был человеком необыкновенной культуры и высокой нравственности. Этакая ромашка среди колючих зарослей. Но они оба были людьми другой эпохи и другой культуры, они - вечны, они - на все времена. И Станиславский, и Достоевский - это те, кто стоял на самых высоких критериях человеческого бытия, они понимали, насколько хрупка человеческая жизнь и нужны вещи, которые бы скрепляли и помогали выжить человечеству. Они просты - взаимоуважение, терпимость и культура. А у нас все проблемы сегодня от бескультурья.

Астана