Ольга Шишанова
Романтический театр Юрия Томошевского из Санкт-Петербурга впервые побывал в Астане, отыграв на сцене Государственного академического русского театра драмы имени М. Горького спектакль “Первый день мира”, приуроченный к 70-летию Великой Победы. Своим мнением о проекте, о творческой жизни родного города и планах на будущее с корреспондентом “НП” в эксклюзивном интервью поделился автор композиции и режиссер спектакля, заслуженный деятель искусств России Юрий Томошевский

- Юрий Валентинович, Вы руководитель романтического театра. Откуда такое название - это соответствует Вашему репертуару или это Ваша внутренняя потребность? Чем Ваш театр отличается от других?
- Да вроде ничем, кроме, пожалуй, выбора литературы и попытки донести ее в первозданном виде, без всяких извращений. Когда я был молодым артистом, было много различных направлений в искусстве - всяких андерграундов и тому подобного. Но прошло время, и я понял, что Чехова надо ставить так, как он писал. Поэтому приходится рыться в архивах в поисках убеждения, например, что вот этот артист не должен громко говорить, а тот должен играть более естественно. Вот я и пытаюсь ставить именно такие спектакли.
- Из каких спектаклей состоит ваш репертуар?
- Классика. Только классика.
- Какой спектакль Вам ближе других, Вашему внутреннему “я”?
- Наверное, последний. И это понятно, если ты восемь месяцев работаешь над пьесой, то она становится частью тебя. Сегодня это “Чайка”, “Гроза”, когда по ходу пьесы в зале стоит гробовая тишина и слышно, как плачут зрители. Для меня это очень дорого и неожиданно одновременно, ведь я жил в одном мире - таком громком и хулиганском - под названием “Томашевский и его постановки”, и вдруг сейчас, когда в зале тишина, когда зрители слушают, смотрят, понимают, пытаются объяснить, пишут, как они понимают все происходящее на сцене - для меня это дороже. Кроме того, сейчас мне становится интересна тема про “Фауста” - я нашел его первый вариант, и к его изучению мы приступили, наверное, уже месяца два назад. Ну а через полгода начнем саму постановку.
- Вы говорите о немного хулиганском постановочном отношении...
- Ну это может быть отнесено к моим постановкам такого автора, как Хармс. Да и к любой другой постановке, которая была как самовыявление. А сейчас для меня постановки - это как попытка понять то, что написал сам автор. И любовь к автору. Ведь если берешься ставить какого-то автора, ты его любишь. Хотя можно любить по-разному - превозносить или напротив.
- Как любите Вы?
- Наверное, как женщину. У меня три дочери, поэтому любого автора я люблю, как своих девочек - нежно трепетно и... постепенно.
- На чем строятся Ваши взаимоотношения с артистами, особенно при выборе их для какой-то определенной Вашей постановки? Чем Вы руководствуетесь при этом?
- Когда-то я построил один театр, потом второй. Сейчас я работаю в третьем, который существует уже десять лет. Выбор происходит по одному человеку, очень долго. Мы пытаемся что-то сделать, поработать, порепетировать. Причем репетиция начинается у меня на кухне в 11 утра. В час - один артист, с которым мы разбираем поэзию, литературу, историю, даже архитектуру. Я считаю это необходимым. Мне самому доводилось в тяжелые времена водить иностранцев по городу, рассказывая им об архитектуре и истории Петербурга. Теперь я заставляю своих учеников читать литературу и вожу их по городу, по музеям.
- Существует расхожее мнение, что у хорошего режиссера срабатывает в отношении определенного артиста или актера некое чутье, которое подскажет, что именно он подойдет на ту или иную роль в его спектакле или фильме. Вы согласны с этим?
- Есть такой момент. Если я, например, собираюсь ставить “Гамлета”, то я заставляю того артиста, которого выбираю на главную роль, постоянно читать стихи того же Пастернака, Лозинского. Артист зачастую недоумевает, почему именно этих авторов, а не Шекспира, на что я отвечаю, что ему необходимо просто вслушиваться в речитатив. Так длится год, и только потом мы приступаем к репетициям.
- Откуда Вам известно, что именно из него или другого артиста выйдет тот или иной нужный Вам герой?
- У меня это ощущение срабатывает на уровне опыта, наверное. Потому что по-иному никак. Вот эту труппу, сегодняшнюю, я собирал десять лет, по одному человеку. Сегодня у меня 15 артистов, и этого количества мне хватает за глаза. У меня нет массовок, все они играют главную роль, каждый в определенном спектакле. И с каждым нужно по-разному - одного на белые ночи вытащишь, другого в музей поведешь, третьего кино заставишь смотреть. Или пока какую-то необходимую книгу не прочтет - не буду с ним разговаривать, однажды даже так два месяца не общался. У меня такой метод, из-за которого, я думал, они меня просто тихо ненавидеть должны.
- А сейчас?
- А сейчас я понял, что, конечно, это не так. Но это все было необходимо. Ведь какое время сейчас, да и тогда было - никто не читает, никто ничем практически не интересуется, хотя у меня талантливые люди.
- Что для Вас и Ваших артистов значит прошедший с участием Вашей труппы на сцене Академического русского драмтеатра в Астане “Первый день мира” в рамках международного проекта “Кольцо памяти”?
- Я являюсь автором этой композиции, в которой звучат стихи Ольги Берггольц, Николая Тихонова и Анны Ахматовой. Премьера спектакля состоялась в Санкт-Петербурге чуть больше месяца назад. Скажу сразу, что в процессе подготовки у нас было чуть ли не предынфарктное состояние, потому что донести литературно о войне, не надевая военной формы, было тяжело. Но мы попытались, а уж как получилось, пусть судит зритель. Но мне кажется, что это должно взволновать, потому что сам процесс, подготовка не оставили равнодушными тех ребят, которые отбирали материал, а я корректировал их выбор. Возможно, потому что мы в этот спектакль добавили песни, хотя раньше он был выдержан в драматическом моностиле. На всю подготовку, не поверите, у меня было лишь десять дней.
- Как принимали этот спектакль до Астаны и чего Вы ждете от зрителя дальше, отправляясь с ним в турне по другим городам?
- Был Санкт-Петербург, потом Москва, где принимали очень тепло, вот как здесь, в Астане. После Астаны мы с этим проектом отправляемся в Ташкент, далее в Душанбе. Летом собираемся объездить с ним всю Прибалтику, осенью в планах Беларусь и Молдова. Там нас уже знают, надеюсь, встретят хорошо.
- Каковы Ваши планы, кроме упомянутого спектакля? На что Вас вдохновляет Петербург?
- Санкт-Петербург - это вообще моя любовь и вся моя жизнь. В этом городе ты можешь упасть на улице - тебя поднимут, тебя знают в этом городе по имени, тебе всегда помогут в случае неудачи или неприятностей. Это родной город. Что касается творчества, то и здесь все замечательно - я отказался от всего наносного и предыдущие десять лет просто занимаюсь любимым делом. А деньги зарабатываю тем, что езжу по миру и читаю на сцене стихи на русском языке в течение почти двух часов. Очень люблю поэзию Серебряного века. А еще я хочу вернуться в Астану и привезти сюда какой-нибудь свой поэтический спектакль.

Астана