Ольга Шишанова
Тот, кто обладает способностью творить, всегда дарит окружающим нечто особенное, делится с ними собственным миром и взглядом, способом мыслить и видеть. Творчество Шеге - Владимира Гвоздева - узнаваемое и действительно особенное.
Сегодня его выставка “Пикник” проходит в столичной галерее Has Sanat, а он делится своими мыслями, взглядами на жизнь, мир и природу, которые у него облачены в характерные изобразительные формы

- Итак, Владимир, “вбит” очередной Ваш “гвоздь” в фундамент искусства...
- Так я и говорю, когда открывается моя очередная выставка.
- Наверное, поэтому Вы и выбрали себе творческий псевдоним “Шеге”, что в переводе с казахского и означает “гвоздь”.
- Да, это моя крепкая, сильная жизненная позиция. Я хочу жить и творить в гармонии с собой.
- Вы давно определили свой художественный стиль как этносимволизм...
- Да, причем я считаю его основой казахское традиционное искусство. Я стараюсь по-своему выстраивать отношения с древней казахской знаково-символической системой, орнаментом, читаю и трактую древние космогонические знаки и петроглифы на своих картинах так, как они мне это “подсказывают”. Иногда мои фактурные узорные композиции могут быть лаконичны или подробно разложены на геометрические составляющие, а магические древние знаки могут использоваться на грани, как говорят искусствоведы, с детской прямотой и непосредственностью.
- Например?
- Я был поражен богатством и глубоким смыслом древней символики традиционного ручного ковроткачества и сам попробовал “заговорить” на языке старинных символов. Изучая историю древних орнаментов коврового ткачества, я открыл для себя, что у номадов была выработана образная система символов: змея - это мудрость, орел - свобода, независимость, дерево - знак жизни. Эти символы заключали в себе некую информацию, которую могли передавать друг другу древние тюрки. Так древняя казахская знаковая система, своеобразное письмо стало основой моих картин. Безусловно, я не имитирую один к одному узор или орнамент, а перекладываю и стилизую. Я полагаю, что мои работы несут в себе информацию подобно той, что древние мастерицы вкладывали в ковер.
Как я считаю - а искусствоведы со мной согласны - чистую, открытую и радостную. Удивительно, что в этих письменах все угадывают себя: казахи, русские, американские индейцы, жители Африки, Индии, Египта. И каждый человек находит в них что-то личное.
- Что служит для Вас источником вдохновения?
- Меня вдохновляют природные образы - я пишу и рисую горы, ручьи, деревья, осенние листья, бабочек, цветы. При этом стараюсь не просто делиться своими “загородными” впечатлениями. Надеюсь, что образы, создаваемые мною, поднимаются до уровня символа, смысл, закладываемый мной в представленные работы, гораздо глубже, нежели просто созерцание окружающего мира. Поэтому дерево в моих картинах - не просто природная форма, растение, это дерево любви и страсти, молодости и цветения, даже, если хотите, дерево-оберег. А мои горы - это не отражение ландшафта, природного вида, а сложная, почти орнаментальная, но при этом очень живая и подвижная структура.
- Вашу живопись всегда называют преисполненной радости жизни и цвета, а также наполненной глубоким смыслом и содержанием...
- Я стараюсь складывать изобразительный язык из моей способности привести к гармонии контрасты - сочетание объема и плоскости, пятна и знака, особой выразительности “специфической” фактуры. Мой линейный, по сути, способ высказывания обязательно прикрыт и всегда украшен ярким, ясным звучанием цветовой палитры.
- Линейный минимализм?
- Да. Потому что это просто, лаконично, живо и сущностно. Жизнь сейчас такая бурная, стремительная, людям некогда остановиться, поразмыслить над временем и собой, порадоваться красоте.
- Понимают ли Ваш язык?
- Я думаю - да, потому что вижу и чувствую интерес людей к моим картинам. Картины, как любое творение человека, обладают своей энергетикой. Иногда у меня приобретали картины даже для ребенка, который вскоре должен был родиться.
- И все-таки Ваши картины - словно написанные маслом традиционные казахские ковры, корпешки, подушки...
- Верно. Говорят, что такая техника напоминает “ткачество маслом по холсту”. В основном я работаю не кистью, а мастихином. При этом краска кладется так густо, что создается ощущение бархатистости картины, как бы “толщины” ковра. Ощутить это можно как визуально, так и на ощупь. При густом накладывании краски получается паста, отсюда и название приема - “пастозная живопись”. Стопроцентное высыхание краски происходит через полгода. Но, как правило, картины у меня на 100 процентов никогда не высыхают. Их просто разбирают, раскупают, развозят. Кроме красок я использую бронзовую пасту, сусальное золото, полудрагоценные камни. Кто-то говорит, что мои работы несут в себе массу всех известных этнических направлений. На мой взгляд, все-таки секрет, видимо, в объединяющем всех язычестве, веселом и откровенном.
- Вы много путешествуете?
- К сожалению, меньше, чем хотелось бы. Стараюсь раз в год куда-нибудь съездить. Когда был в Индии, то после путешествия создал индийскую коллекцию. Она давно уже вся распродана. Создавал тайскую коллекцию. У меня всегда выходит так, что я сначала знакомлюсь с новой культурой, а потом на базе полученных знаний создаю новую коллекцию. А еще мне очень интересна культура Северной Африки - Египта, Туниса, Марокко...
- Ваше жизненное кредо?
- Жить в гармонии с собой. Составляющие его - это, как правило, жизнелюбие и оптимизм. А мое заветное желание - через свое творчество нести людям добро и радость и рассказывать, насколько удивителен и прекрасен мир, в котором мы живем.

Астана