Айгерим Бейсенбаева
Режиссер Театра имени Лермонтова Сергей Попов недавно порадовал зрителей новым спектаклем.
Его постановка “Что хочет женщина...” не дает однозначного ответа на этот вопрос, да и не ставит перед собой такой задачи. Зато каждый зритель получает свою порцию пищи для размышлений и долю светлых эмоций - легкое послевкусие

По словам самого режиссера, во всех, даже самых мрачных и тяжелых, произведениях он пытается найти нечто жизнеутверждающее. Это не сводится к расстановке ярких жизнеутверждающих акцентов или поискам “луча света в темном царстве” - автор действует более тонко, позволяя свету мягко пролиться в темное пространство зрительного зала.
В интервью для “НП” режиссер Сергей Попов рассказывает о собственных поисках сверхзадачи и о силе светлой мысли.
- Сергей Николаевич, в Вашем послужном списке особое место занимает работа над рок-оперой “Такыр”, презентованной в 2000 году.
- Я в те времена только перебрался из Уральска в Алматы. Мне сразу доверили работу над рок-оперой “Такыр”, и я был буквально оглушен нахлынувшими творческими возможностями. Мне довелось поработать с такими деятелями, как композитор Насер Кульсариев и певец Саиль Татубаев. Прискорбно, что их уже нет в живых.
Музыка к произведению была написана Кульсариевым совместно с Еруланом Канапьяновым. Канапьянов - изумительный композитор, создавший поистине космическую музыку, подобную не пишет никто.
Премьера “Такыра” состоялась в Конгресс-холле. Это был успех, скажу я вам. Хор, двадцать музыкантов, Саиль Татубаев и молодая талантливая певица Сара Найман в качестве солистов - размах был невиданный.
Успех первой в Казахстане рок-оперы всех вдохновил. У нас с Насером Кульсариевым в планах было осуществление подобной постановки по произведению Чингиза Айтматова “Плаха”. Мы хотели играть ее на главной площади в Алматы. Четыре ночи подряд мы ходили с Насером, вымеряли, где расположить хор и участников. Но судьба распорядилась по-другому. Ушел Насер - человек, который беззаветно любил искусство. Вообще, опера “Такыр” оставила во мне необъяснимое щемящее чувство. Произведение было сыграно на оголенном нерве, на общей боли. Возможно, все дело в теме - проблема Аральского моря никого не оставляет равнодушным.
- Таким образом, опера “Такыр” остается пока единственной в своем роде?
- Да, многих останавливает то, что жанр рок-оперы неимоверно сложен.
Зато набирает обороты жанр мюзикла, и в этом, к слову, преуспел Карагандинский театр музыкальной комедии. Я бы тоже с удовольствием взялся за музыкальную постановку. В частности, меня очень привлекает “Вестсайдская история”. И, конечно, “Ромео и Джульетта”. Когда-то я видел этот балет в постановке Нуриева. Если добавить в него вокальные партии, получился бы превосходный мюзикл.
- Некоторые современные постановки эксплуатируют эпатаж и нестандартные подходы к воплощению классических пьес. Вы как относитесь к экспериментам? Не чужды ли Вам смелые решения в привлечении искушенного зрителя?
- К экспериментам подталкивает молодость. Когда-то и меня называли авангардным режиссером. Но время смелых решений быстро проходит.
В свое время я ставил пьесы в Немецком театре и тоже любил “напугать” зрителя. Я работал с Болатом Атабаевым, уважал его, прислушивался к каждому его слову, а он, как известно, всегда был начеку и очень восприимчив к новым веяниям.
С годами я начал понимать, что зрителя можно удивить и другими вещами.
Все уже было, все открыто, запретов нет - в чем авангардность? В чем современный эксперимент?
Самые удачные эксперименты построены на чувствах, психологических моментах. А все эти невероятные мизансцены, эффекты и спецэффекты, невообразимая хореография, граничащая с акробатикой... Конечно, все это интересно, но вот Эйфман, к примеру, ставит так проникновенно, что классические сюжеты и без лишних наворотов выглядят более чем свежо и авангардно.
- Расскажите о своем спектакле “Что хочет женщина...”, премьера которого прошла недавно в Театре Лермонтова. Чем Вас привлек этот материал?
- В первую очередь высоким психологизмом. Автор пьесы Людмила Разумовская написала ее в то время, когда в советском обществе назрел кризис семьи. Разумовская, жительница Санкт-Петербурга, воочию наблюдала весь этот развал, и всю эту боль она отразила в своем произведении.
Во время работы над материалом я решил немного переделать сценарий. В первую очередь я попытался подать большую часть диалогов под другим настроением. Смягчил, одним словом. Мне важно было показать не боль, содержащуюся в пьесе, а свет, который есть в этой семье из трех поколений одиноких женщин. Бог уже посетил этот дом, но его обитатели об этом еще не знают. Мне хотелось, чтобы при всем том бурном выяснении отношений между героями, при взаимных оскорблениях, любовь все-таки просачивалась через слова.
Оригинальная пьеса страшна тем, что в конце все героини после долгих выяснений отношений окончательно отдаляются друг от друга. При нашем воплощении произведения мы от всей этой ненависти вместе с актрисами буквально по капле избавлялись. Текст переписать нельзя, но можно развернуть и произнести каждую фразу так, чтобы можно было прочувствовать любовь и понимание.
- Читала, что спектакль Вы задумали специально для актрисы Ирины Лебсак...
- Да, ей материал сразу понравился. Но когда мы принесли сценарий Татьяне Петровне Банченко, она сказала свое категорическое “нет”. Она прочитала сценарий и сказала: “Это очень тяжелая пьеса, я такое не выдержу”. Уговорила Лебсак. И я к тому же позвонил и заверил Татьяну Петровну, что всю эту чернуху в пьесе мы повернем так, что восприниматься она будет не настолько тяжело.
- Не утратила ли пьеса всей своей значимости после Вашего авторского смещения акцентов?
- Взаимное отчуждение героев у нас превратилось в тихую радость. Внучке в пьесе решено было сделать аборт, у нас же героини постепенно приходят к мысли: “Пусть рожает! Пусть будет ребенок в семье, пусть будет счастье”. Я это сделал осознанно, потому что люди уже устали от всего этого нагнетания, этой чернухи. Не могу ТВ смотреть - просто тихий ужас. Я хотел, чтобы зрители ушли со спектакля с ощущением тихой радости и надежды. У нас получилось - зрители улыбались и плакали одновременно, а с середины спектакля начали аплодировать, как на поклон. Я даже удивился - зрители соскучились по светлому, доброму.
- С наступлением нового 2012 года все ждут то ли кризиса, то ли конца света. Наверное, как раз сейчас наступает время оптимизма и светлых проявлений.
- Я всегда и во всем искал какие-то сверхзадачи, в частности, выдернуть зрителя из всего этого угнетения. Помнится, ставил я “Медею”. Страшная вещь. Медея убивает своих детей.
Мы тогда соединили два произведения Дарио Фо и Кристы Вольф. Моя героиня говорит: “Я новая Медея” - и убивает себя. Ну не может женщина убить своих детей и спокойно уехать! Я понимаю, миф, древние жестокие времена, но в наших реалиях это все должно обрести новый смысл.
Мне потом писали, что я жизни не видел, что сейчас младенцев выбрасывают на улицу. Видел я жизнь, я все понимаю и от трагедии не отмахиваюсь, моя версия просто более жизнеутверждающая. В этом тоже миссия театра.
- По-Вашему, в какие времена человек стремится приобщиться к театральному искусству? В сложные или времена относительного благополучия?
- На мой взгляд, в сложные. В сталинские времена был расцвет советского театра, в наше же время развития демократического общества мы не можем не наблюдать упадка театрального искусства. Казалось бы, при свободе должно рождаться нечто...
Думаю, мы сейчас как раз переживаем какой-то переломный момент, когда накапливается энергия, готовая выплеснуться в нечто значительное. Вообще, у нас в стране наблюдается довольно интересная многообещающая ситуация - сохранили все театры, у нас развиты все виды искусства. Многие сейчас пеняют на правительство, мол, мало уделяют внимания искусству. Я же думаю, что многое зависит от людей, от нашего зрителя.
К нам сейчас часто приезжают российские артисты. Привозят спектакли, не всегда, строго говоря, достойные. Раньше всегда был полон зал. В последнее же время заметил - привозят к нам “халтурку”, а зрителей нет. Зритель сейчас разбирается, что хорошо, а что плохо.

Досье“НП”
Сергей Попов - режиссер, актер, педагог.
Окончил Самарский институт искусств по специальности режиссер-преподаватель и Театральную студию при Театре имени Лермонтова.
Исполнил несколько десятков ролей. Поставил 25 спектаклей на сценах 7 казахстанских театров. Многие его постановки были отмечены наградами различных театральных фестивалей.