Пионеры Запада Андрей Губенко В одном из последних номеров нашей газеты мы инициировали новую рубрику “Герои вчерашних дней”, где обещали рассказывать о “добром старом Казахстане”. Люди, события, открытия, стройки - иными словами, летопись той настоящей индустриальной революции, благодаря которой состоялся современный Казахстан и плодами которой, к слову, мы все до сих пор пользуемся. Сегодняшний рассказ о том, как осваивалось “каспийское лукоморье” - полуостров Мангышлак. Как унылая пустыня на глазах у одного поколения превратилась в Вавилон, где смешались языки, сущие от Бискайского залива до Японского моря (нисколько не преувеличиваем). Град строится до сих пор и, надежда есть, не повторит судьбы библейского прототипа. А мы в своих исторических изысканиях решили обратиться к помощи очевидца того, как все начиналось - Саламат Мукашев в 70-80-е годы прошлого века возглавлял Гурьевскую, а затем Мангышлакскую область “Крестные отцы”
Мангышлака
Оракул современного русскоязычного андеграунда Сергей Шнуров выразился бы по этому поводу так: моя мама - Хиросима, мой папа - Минсредмашпром. Понятное дело, что при таких “родителях” плодом любви новоиспеченный город в пустыни быть никак не мог. Скорее был результатом “нашего ответа Чемберлену”. Если быть точнее, Рузвельту.
Впрочем, в общих чертах эта история известна. Советское руководство в качестве адекватного противовеса Манхэттенскому проекту ударными темпами создавало собственный ядерный арсенал. И в поисках уранового сырья отправляло первопроходцев порой в самые экзотические места. И вот в 1958 году первый десант горняков высадился в так называемой Меловой бухте - на высокий белый берег, где сейчас красуется город Актау.
Правда, назывался он так не сразу. Первоначально новое селение получило имя бухты - Меловое, затем, когда начали разрабатывать урановые месторождения и перспективный проект приобрел статус секретного, стало называться Гурьев-20.
В 1963 году ПГТ наконец-то получил статус полноценного города и имя прославленного украинского барда Тараса Шевченко, некогда сочинявшего в здешних скорбных местах ссыльные элегии. (Следовательно, в нынешнем году исполняется 40 лет городу, а области, образованной в 1973 году, - 30.) Ну а уже в суверенную эпоху городу было возвращено одно из его прежних названий - Актау.
 | Саламат Мукашев: всегда лицом к людям |
Впрочем, вернемся к Минсредмашу. Ведь именно по инициативе Министерства среднего машиностроения СССР и были засланы пионеры на мангышлакские берега. Рассказывает Саламат Мукашев:
- Все, что связано с атомной промышленностью и, разумеется, с ураном, курировало именно это министерство - по сути своей секретное. Полномочия и статус его тогдашнего министра - а возглавлял Минсредмаш Ефим Славский - намного превышали обычный уровень министра. Судить об этом можно хотя бы по тому, что Славский обладал правом утверждать проект сметной стоимостью до 30 миллионов рублей. Для сравнения: Совет Министров КазССР мог утверждать проекты до 3 миллионов.
Так вот, Ефим Славский, по сути, и был “крестным отцом” нового города. Почему я об этом так уверенно говорю? Дело в том, что свою очередную звезду Героя Социалистического Труда Славский (а он был трижды героем) получил бы и так: просто вывозя урановый концентрат с Мангышлака. Но он увидел перспективу: ведь ураном природные богатства края не ограничивались - нефть, газ...
Идея обогащать уран прямо на месте оказалась чрезвычайно плодотворной. Из нее вырос не только будущий МАЭК - одновременно обеспечивающий регион энергией и пресной водой и обогащающий плутоний, - но и заводы по производству серной кислоты, и масса других объектов. В конечном счете - город.
Подтвердились и громадные запасы углеводородов - Узень, Жетыбай, Каламкас, Каражанбас. Перспективные настолько, что было решено не только организовать добычу, но и создать условия для развития нефтехимии - узеньский газ в качестве одного из сырьевых составляющих стал решающим аргументом, чтобы поставить здесь производство полистирола. Город Актау обрастал все новыми крупными объектами и был прочно соединен с Большой землей морским портом и впечатляющей железнодорожной веткой почти в тысячу километров.
Прикаспийский край превратился во всесоюзную стройку - и даже больше. Еще раньше нефтеперерабатывающий завод в Гурьеве (Атырау) строился с помощью союзников по войне американцев. Заводы по производству полиэтилена там же, полистирола в Актау строились с участием монтажников из Франции. Много было чехов, венгров и прочих соседей по соцлагерю. Ну и, понятное дело, нации и народности Советского Союза - числом, как известно, более ста. Так что, повторимся, насчет Вавилона никакого преувеличения нет.
Впрочем, еще трудней преувеличить вклад самих казахстанцев. В прошлом очерке мы уже рассказывали о вкладе (увы, подзабытом) в развитие казахстанской индустрии местных специалистов. Остается добавить, что именно Мангышлак - место, где раскрылись вовсю их таланты.
Это геологи Халела Узбекгалиева открыли все здешние месторождения углеводородов.
Это буровики Насипкали Марабаева ставили всесоюзные рекорды, пробуривая до 400 километров эксплуатационных скважин в год. Это Рахит Утесинов - первый директор нефтегазодобывающего управления “Узень”, которое вывело Казахстан на второе место по добыче нефти среди республик СССР.
Тогда же на Мангышлаке начала восходить звезда нынешнего шефа “КазМунайГаза” Ляззата Киинова. Он прославился удачными научно-практическими исследованиями на сложном месторождении Каражанбас. Вице-президент этой компании Махамбет Батырбаев возглавлял в разное время крупные коллективы “Эмбанефти”, “Узеннефти” и “Тенгизнефти”. Первый начальник объединения “Казахстаннефть” Сафи Утебаев, называемый ни больше ни меньше отцом нефтяной промышленности республики, воспитал целую плеяду национальных кадров, которые и сейчас активно участвуют в освоении новых месторождений углеводородов.
Саламат Мукашев в своей книге воспоминаний называет имена более 200 ветеранов нефтяной отрасли, в том числе и мангистаусцев, биография каждого из которых - целый раздел столетней истории казахстанской нефти. В их числе уже ушедшие из жизни Мухамбет Исенов, Орынбай Бердыгожин, Нарен Имашев, Утеп Балгимбаев, Зайгали Есенов, Жанабай Салимгереев, Халел Мохамбетов, Дуйсен Усенов, Жанша Танкибаев, Ислам Абенов, Халидолла Нургалиев, Кусайын Саламатов, Анес Буркитбаев, Капжапар Калбаев, Мендолла Губайдуллин.
У Саламата Мукашева хорошая память. И не только потому, что он многих помнит. Хорошую память о себе он оставил везде, где ему довелось работать. Потому что, будучи первым руководителем области, умел находить общий язык и с высоким руководством, и с отраслевиками - теми же нефтяниками, и с простыми людьми. Хорошо знал регион, здешний народ, производство. Был не партийным бонзой, а настоящим, как бы сейчас сказали, хозяином. Потому и поднялся при нем край.  | Актау: город-сказка, выросший в пустыне |
Фонтан в пустыне
Впрочем, Мангышлак - более поздняя глава в биографии Саламата Мукашева. До этого его судьба была связана с Гурьевской областью, где профсоюзный вожак сначала возглавил один из районов, а затем, в 1970 году, стал первым секретарем обкома партии.
Здесь тогда тоже затеялась грандиозная стройка. Старые гурьевские месторождения истощались, и в поисках новых караваны геологов и буровиков двинулись на юг вдоль Каспия. Тогда и найден был Тенгиз.
Легендарное месторождение. Но не только из-за огромных своих запасов, а и потому, что историю его разведки окружает множество легенд, многие из которых, кстати, переместились сегодня в официальные справочники. Считается, например, что открыт он был в 1979 году. В действительности случилось это гораздо раньше.
В начале 60-х мы уже вплотную осваивали нефтяное месторождение Прорва. Условия для жизни там невыносимые: не земля, не песок, а какой-то гниляк, мельчайшая пыль до колен, в которую проваливаешься, стоит сделать шаг. А пройдет дождь - все превращается в жидкую кашу, неописуемую грязь. Но героическими усилиями первопроходцев Мутиголлы Маташева, Сагидоллы Нуржанова и других построили жилье, провели туда дороги, электричество, воду - раньше ничего не было - и наладили добычу.
Однако покоя не давал Тенгиз. Вот он - рядом, и мы знали, что там должна быть большая нефть. Но бурить не могли: условия там были еще хуже, и тогдашний уровень техники не позволял с ними справиться. Все-таки руководители объединения “Эмбанефть” Болекбай Сагингалиев, Жолдаскали Досмухамбетов, Кумар Балжанов и другие, проявив невероятную смелость, организовали бурение разведочных скважин глубиной более 4 тысяч метров на подсолевые отложения и наконец вскрыли мощный пласт нефти и газа с содержанием серы до 20 процентов. Из скважины №37 ударил очень сильный открытый фонтан, такого не видели. Не поверите - да в это и трудно поверить - столб нефтяного пламени в двести метров высотой бил почти 14 месяцев.
Что делать дальше? Бурить наши нефтяники уже могли, но организовать промышленную добычу - нет. И решено было бурить дальше - десятки, сотни скважин, а затем их консервировать. Как говорится, до лучших времен.
Сейчас на Тенгизе американцы. Они, кстати, и тогда располагали материальной базой, чтобы вести добычу сероводородной нефти. Но с СССР, разумеется, секретом не поделились. Однако и сейчас, по существу, пользуются скважинами, пробуренными и законсервированными в те годы.
Ухмылка истории. Или нечеловечески дальновидный расчет? Первая попытка
Загадочное это море - Каспий. Время от времени он, как известно, отступает и тогда приоткрывает - нет, не часть своих тайн, а так, лоскут покрова. Может, когда-нибудь он отступит настолько, что...
Мы невольно сбиваемся на тон научно-популярных брошюр об Атлантиде, а что поделаешь?! Неподалеку от Актау, на дне моря (впрочем, глубины здесь небольшие) лежит буровая платформа, затонувшая в далеком 1983 году. Если бы не газовый карман, в который попал злополучный азербайджанский бур, возможно, история освоения каспийского шельфа сложилась бы по-другому.
Нефть в казахстанском секторе каспийского шельфа искали и в советское время.
Азербайджанские буровики, обладавшие опытом работы на море, должны были осуществить разведочное бурение на шельфе в 60 километрах от Актау. Платформа строилась на судостроительных верфях в Астрахани и обошлась в 40 миллионов рублей. Это были очень большие деньги.
Но Каспийское море - очень коварное. Буровики попали в грифон - газовый карман; вспыхнул пожар, одна из четырех стоек обрушилась, и платформа затонула. Инцидент замолчали. Деньги сгорели, и второй раз искушать судьбу не стали.
Проект свернули. Спустя 16 лет буровая баржа ОКИОК “Сункар”, отправившаяся в поиски нефти на шельфе, была более удачлива. “Большую нефть” нашли - со второй попытки.
Все могло бы сложиться иначе - не случись тот пожар... Но не следует, наверное, преувеличивать роль случая. Техника с того времени решительно усовершенствовалась. И как ни крути, “большая нефть” ждала своего часа.
Так уж вышло, что общение с Саламатом Мукашевым оказалось богатым на откровения. Всплывают имена, события, сгинувшие, наглухо упрятанные когда-то в саван советской секретности.
Мы, однако, вовсе не ставили изначальной целью ошеломить читателя сенсационными фактами. Просто герою нашему в силу его тогдашнего положения были доступны сведения, не предназначенные для распространения за пределы очень и очень узкого круга. Но ведь это и есть история. И недорого бы она стоила, если б при ее изучении мы не узнавали нового.
А впрочем, все эти, пусть и пикантные, подробности меркнут перед грандиозностью замысла и воплощения, перед масштабом того, что сделано этим великим поколением. Пионерами нашего казахстанского “дикого Запада”.
|
