Вы можете поставить свою оценку в конце страницы
Скрипка на снегу Галина Галкина Если бы о его жизни был снят фильм, то, несомненно, стал бы кинобестселлером. В 1995 году этот замечательный человек ушел из жизни, но только сегодня из забвения приходит к нам его имя Айткеш Толганбаев - первый профессиональный казахский музыкант-самородок. Юноше прочили мировое имя в скрипичной карьере, но “пришла страшная война, которая перевернула всю жизнь и многое отняла”. После тяжких испытаний войны Айткеш Толганбаев получил музыкальное образование - в сорок лет, не изменив своему дару.
Бывший участник Великой Отечественной, военнопленный, заключенный ГУЛАГа, основоположник профессиональной скрипичной школы РК, бывший доцент Алма-Атинской государственной консерватории, инвалид труда и пенсионер, лишенный гражданских прав...
 |
Узник фашистских и большевистских лагерей, с клеймом “враг народа”, он больше половины прожитой жизни - сорок лет и тридцать три дня - боролся за свое честное имя. Лишь в августе 1990 года после обращения к первому президенту Казахстана Нурсултану Назарбаеву прокуратура РК вынесла решение о реабилитации Айткеша Толганбаева.
“Люди сделали наше время безумным.
...В одном признаюсь перед вами. Всю жизнь, куда бы ни бросала меня судьба, я всегда оставался самим собой.
Я не философ, не дипломат и не историк. Я - музыкант, человек, живущий в мире звуков...”
Никогда струны души этого человека не звучали фальшиво.
 | Недавно вышел диск, посвященный творчеству ярчайшего музыканта, первого профессионального казахского скрипача Айткеша Толганбаева, 80-летие которого будет отмечаться общественностью нашей страны в 2004 году.
Судьбу отца, большого музыканта и великого гражданина своей страны, по крупицам в книгах, фильмах, а теперь и в записи воссоздает его дочь Саулета Толганбаева. |
Будущий музыкант родился в селе Караул Семипалатинской области.
Десятилетним мальчиком Айткеш свободно играл на всех имевшихся в ауле инструментах - домбре, гармошке, мандолине, балалайке.
Участие в областной олимпиаде художественной самодеятельности в апреле 1936 года в Семипалатинске определило дальнейшую судьбу Айткеша Толганбаева. Мальчик занял первое место. Композитор и дирижер Латиф Хамиди, который был в составе жюри, оценил его одаренность: “Из него выйдет настоящий музыкант!” Он советовал Балтакаю отвезти Айткеша в Алма-Ату и обратиться там к Ахмету Жубанову.
После окончания учебного 1940-1941 года на отчетном концерте училища состоялась премьера сольного выступления перед большой аудиторией. Во втором отделении Айткеш солировал в концерте №22 Виотти. Учителя скрипача Иосиф Лесман и Марк Свирский прочили своему ученику мировую славу.
Началась война. Он не расставался со своим инструментом на фронте. В затишье между боями Айткеш брал скрипку из санчасти с подводы и играл измученным солдатам.
В очередном бою противотанковая рота попала под сильный обстрел. Айткеш Толганбаев был ранен в ногу и контужен. Так и оказался в плену под Моздоком.
Красота, может быть, и не спасет мир, но жизнь Айткешу Толганбаеву его искусство игры на скрипке спасло жизнь во вражеском плену. Немцы хотели слушать скрипку. Игра пленного скрипача настолько понравилась, что его накормили, одели, представили коменданту лагеря. Немец запретил лишь играть “еврейскую музыку”. Айткеш не спорил, но был удивлен: “Музыка для меня была просто музыкой”.
До рассвета играл военнопленный из Казахстана просвещенному коменданту, знающему к тому же русский язык. Комендант лагеря, молодой лейтенант сухопутных войск, однажды решил дальнейшую судьбу талантливого скрипача: “Ты здесь погибнешь! И скрипка умолкнет навсегда. Хочу, чтобы ты остался жить. Поедешь в Германию, а я постараюсь помочь”. И помог.
С военнопленными Айткеш Толганбаев попал сначала в немецкий город Фрайбург, расположенный в земле Баден-Вюртемберг в предгорьях Шварцвальде, за тысячи километров от Казахстана.
Однажды комендант лагеря военнопленных обер-лейтенант фон Волькерзам, который до войны работал в немецком консульстве в Ленинграде, решил познакомить жителей Фрайбурга с песнями и танцами военнопленных разных национальностей. Зрители были потрясены мастерством исполнителей из разных республик Союза. Они устроили им овацию, забыв, что перед ними вчерашние враги. Пришла очередь выступать Айткешу Толганбаеву.
“И вот заиграл. Исполнил романс Бетховена соль-мажор. Чувствовалось, что зал впитывает каждый звук, каждый штрих. Ошеломленные зрители долго не отпускали меня со сцены, вызывали, что-то кричали, бесконечно долго аплодировали...”
Потом был Туркестанский легион, побег, партизанский отряд Французского сопротивления. К концу войны Айткеш Толганбаев оказался в Италии. И никогда не смолкала скрипка Айткеша. Музыкант совершенствовал свою игру, обогащал репертуар.
В 1945 году блестящий скрипач Айткеш Толганбаев работал в советском посольстве в Италии, играл в престижном оркестре Ди Адриано, участвовал в концертах. Его ждало обеспеченное будущее, возможно, известность в чужой стране. Но музыкант тосковал по родине, ему снились родные степи. И когда Иосиф Сталин позвал военнопленных домой, Айткеш Толганбаев не колебался ни минуты.
Айткешу было двадцать с небольшим лет.
Родственники считали его погибшим на войне, соотечественники видели в нем чужака: “Правда, я был одет лучше, чем каждый из них, в Алма-Ате тогда не носили таких пальто, шляп, обуви, в которых я приехал из Италии”.
Недолго вкушал Айткеш радостей послевоенной жизни на Родине. Призывы Сталина оказались хитрой уловкой: Толганбаев разделил участь многих военнопленных, попал на Колыму как “враг народа”, “иностранный шпион”.
25 лет лагерей. За “колючкой” Айткеш не только руководил эстрадно-симфоническим оркестром ссыльных музыкантов, но и работал на лесоповале, добывал золото, кочегарил, стирал белье.
И на этот раз уже в лагерях любимой Родины ему помогла выжить скрипка.
Он вернулся с Колымы, полный надежд и радости. Но судьба готовила Айткешу Толганбаеву новое испытание. На долгие десятилетия приклеился к нему ярлык изменника Родины.
Лишь 13 августа 1990 года было вынесено решение о реабилитации Айткеша Толганбаева. Этого могло не произойти, если бы музыкант-фронтовик не боролся долгие годы за свое честное имя.
Как бы сурово ни обходилась с ним Родина, сердце Айткеша не ожесточилось, он остался ее преданным сыном.
“Я - казах и горжусь этим так же, как русский, грузин, француз, еврей гордятся своим происхождением.
Все мы - великие нации. У каждой своя история, национальные традиции, великая культура, религия. Но все вместе составляем единый народ, связанный тысячелетней историей. Развести нас можно силой большой трагедии и крови”.
памяти Отца
Как и отец, Саулета Толганбаева училась игре на скрипке, но стала музыковедом. Понимание и восхищение отцом пришли не сразу. Известный казахстанский режиссер Лаврентий Сон собирается снять фильм о судьбе Айткеша Толганбаева. А дочь, Саулета Толганбаева, собирает материал для переиздания документальной повести “Исповедь жестокой судьбы” - литературная запись совместно с журналистом Игорем Саввиным.
- Работая над книгой с Игорем Михайловичем Саввиным, я поняла, что мне предстоит много узнать о своем отце. Урывками я слышала от него про Легион, Моздок, Фрайбург, но в моей голове была мешанина: как он оказался в Италии, почему вернулся, как он прожил свою жизнь. К тому же долгие годы эти вещи были закрытыми. И главное, я не понимала, почему мой отец - враг. Лишь после окончания консерватории, когда уже занялась изучением этого вопроса, я стала понимать, что произошло. Педагоги делали мне намеки, что я - дочь репрессированного. Сокурсницам родители не рекомендовали общаться со мной близко. Некоторые соседи буквально следили за моим отцом. Иные из знакомых оскорбляли нас, живущих с “врагом народа”. Папа со всей решимостью боролся за свое честное имя. Иной раз, когда его сильно обижали, он дрался... С ним старались не связываться, зная, что он прошел тяжелый путь. Все говорил в глаза, прямо, безапелляционно. Когда он получил справку о реабилитации, испытал и радость, и горечь одновременно, он сказал, что ему было бы намного легче бороться, если бы многие репрессированные ветераны боролись вместе с ним. Но не у всех хватило мужества. Иные просто уехали за границу. Лишь с годами я поняла, что его чувство патриотизма, любви к родной земле - это не высокопарные слова, а выношенная им истина, это было в его крови. Он говорил: “Вы никогда не поймете, почему я вернулся. Только здесь я в своей духовной среде, которая подпитывает, дает возможность жить”.
|
