Вы можете поставить свою оценку в конце страницы
Коронная роль Надежда Полонская В этом году было много всяческих событий в театре имени Лермонтова, отмечающего свой 70-й год рождения, - премьеры, юбилеи, капустники, встречи и, конечно, просто рядовые спектакли, ради которых и существует Театр Помню свой первый поход в театр. Это было в далеком 1951-м. Старшая сестра повела меня в ТЮЗ на спектакль “Володя Дубинин”. В то послевоенное десятилетие весьма популярны были сюжеты на недавно отгремевшие бои. И самым ярким впечатлением от увиденного у меня остались сцены в темных катакомбах, где было тесно высокому и худому доктору, которого командир партизанского отряда называл “длинным”, показывая при этом высоко поднятой рукой его рост. И по сегодняшний день я помню какую-то ломкую пластику этого героя, темпераментно размахивающего руками и всем своим видом и поведением вносящего долю юмора в трагический, в общем-то, спектакль.
Внутренний аристократизм присущ многим ролям актера. Вернее будет сказать: аристократизм присущ самому Юрию Борисовичу Померанцеву, и вот эта его отличительная черта проглядывает во многом, что он делает. Взять хотя бы одну из недавних его работ - Кузовкин в тургеневском “Нахлебнике”.
 |
Врожденное благородство в этом обедневшем дворянине - не самая главная черта в сыгранной мастером роли, но сквозь вынужденную приниженность человека нет-нет да и блеснет искорка истинного благородства. Чего только стоит реплика “Много чести!” в адрес главного сюжетного интригана Тропачева. Или сколько скрытого (хотя и тщательно скрываемого) достоинства в сцене с приятелем Иваном Кузьмичом: “Чего ты боишься, я здесь живу, ты пришел ко мне”. И это - в роли, от которой комок к горлу подступает из сочувствия к человеку, всю жизнь скрывавшему правду о своем отцовстве по отношению к главной героине.
Роль Кузовкина - повод для разговора о роли “маленького человека” в творчестве актера Померанцева. Такие роли особо любимы Юрием Борисовичем из-за того, что в них можно передать свое отношение к этим внешне не особо приметным, но с большой и богатой душой людям.
Вспоминаю еще один спектакль 70-х годов - “Энергичные люди” по Шукшину, где Померанцев сыграл далеко не положительную роль Аристарха. Так получилось, что я смотрела этот спектакль в очень трудный для актеров день.
Только поднялся занавес, открывающий первую мизансцену, как на сцене рухнул декорационный задник. Занавес тут же закрылся. Прошло какое-то время, пока все привели в порядок, и спектакль наконец начался. Чувствовалось, как несладко пришлось актерам после такого ЧП, как трудно спектакль набирал обороты. Все это было заметно на всех исполнителях. Кроме Померанцева. Будто не он сидел на стуле в той первой мизансцене! Великолепная выучка актера, умение владеть собой в любой ситуации позволили ему четко и точно провести свою роль даже в этой сложной ситуации.
В этом спектакле Померанцев блистательно, с искрометным юмором сыграл сцену похмелья Аристарха. Трясущимися руками пытался он донести до своих губ бокал с целительной влагой. Зал хохотал, наблюдая за сложными телодвижениями артиста. Здесь вспоминались и Аркадий Райкин, и Евгений Лебедев из БДТ. Наш Юрий Борисович достойно вписался в этот ряд.
Филигранная точность, выверенность жеста всегда отличают хорошего актера. В этом - секрет мастерства многих признанных, не побоюсь этого слова, лицедеев. Померанцев - из их числа. Точно найденный графический (или, если хотите, пластический) рисунок роли не только способствует лучшему раскрытию образа, но и является признаком глубочайшего уважения как к партнерам по сцене, так и к зрителю (хотя об этом меньше всего думает сам исполнитель).
Никакой приблизительности, смазанности характеристики не допускается в игре. Это не значит, что образ решается однопланово и прямолинейно. Нет, жест порой может как раз показать уже вроде бы известную личность совсем с другой стороны. Взять хотя бы “Дядюшкин сон” с Померанцевым в главной роли. Смешон старый князь в своем стремлении молодиться, но в какой-то момент становится его безумно жаль: так неустойчив он порой на ногах, так неуверенны его руки, словно ищущие чего-то.
Недавно я посмотрела “Цену” Артура Миллера, где любимый актер сыграл своего ровесника старого еврея-оценщика Грегори Соломона. Коронная роль! (Хотя так можно сказать почти обо всех ролях Померанцева.) Надо видеть, как он крадется из соседней комнаты, чтобы не помешать разговору хозяев, как ощупывает, словно врач, старинную мебель. Но апофеозом его рисунка роли, на мой взгляд, является сцена ланча. Сидя на стуле в центре сцены, он бережно раскрывает на коленях огромный портфель, медленно шарит длинными пальцами в его внутренностях, осторожно достает оттуда яйцо, тихонько разбивает его и аккуратно начинает чистить. Это - целая новелла. Зритель замирает от восторга, подспудно понимая, что это не просто еда всухомятку, а священнодействие, выработанное годами долгой и нелегко прожитой жизни.
|
