Вы можете поставить свою оценку в конце страницы
Ортодоксы и парадоксы Галина Наумова Православная церковь по-гречески называется ортодоксальной, и это звучит символично. Руководители РПЦ и впрямь выглядят крайними ортодоксами на фоне западных христиан. В то время как Папа Римский поет рэп, а известные своей принципиальностью протестанты ведут дискуссии, допустимо ли допускать в духовенство представителей сексуальных меньшинств, в русской православной церкви за тысячу лет практически ничего не изменилось.
С одной стороны, кто-то найдет в этом отраду, кого-то утешит незыблемость традиций. С другой - мы сильно сомневаемся, что сегодняшние клерикалы находятся в счастливом неведении относительно того, что земля круглая и вращается вокруг Солнца, о том, что человек расщепил атом, вышел в космос и даже расшифровал свой собственный генетический код.
Как состыковать вечные ценности и современные открытия? Как сделать так, чтоб представление человека о мире и о себе было цельным, нераздвоенным, как сейчас, когда между верой и знанием лежит пропасть размером с Вселенную?
 |
Мы уж не говорим о поправках в христианскую метафизику (хотя заметим, что католики, хоть и с опозданием на четыре с половиной столетия, все-таки признали учение Коперника). Но почему бы не внести некоторые коррективы в обрядовую, ритуальную составляющую религии? Ведь все эти обряды родом из той эпохи, когда церковь только становилась, и в наше время выглядят несколько бутафорски, ряжено. Никто не говорит о реформации канонов, но почему церковь не разрешит женщинам снять платки и надеть джинсы? Почему богослужение не перевести с “мертвого” старославянского языка на живой великорусский, ведь сути это не меняет? То же и с именами: зачем при крещении их переводить в церковнославянскую форму, а не оставлять такими как есть? Почему бы, в конце концов, не поставить в храмах скамейки?
Важное дело - пост. Но ведь и здесь, не будем забывать, и сроки, и содержание его когда-то были напрямую связаны с сельскохозяйственным циклом. Насколько это оправданно: график античного землепашца слепо калькировать на современного горожанина? И не абсурдно ли выглядит постящийся христианин в супермаркете, дотошно рассматривающий упаковку на продукте, нет ли среди ингредиентов скоромных компонентов! А как проверить? Да и в том ли смысл поста?
Свои вопросы мы адресовали инспектору Алматинского епархиального духовного училища священнику Сергию Казимирову.
- Современность... Слишком яркие образы внешнего мира предлагают нашим детям: потребляй, живи нынешним, живи мгновением, ибо “себе в удовольствии не откажешь”. Разве должна здесь поддакивать церковь? Но ведь она вырывает человека из плененности сиюминутным, из под гнета современности и дает ему возможность отдышаться под высокими сводами традиции.
...Люди устали жить в искусственном мире, где все создано головами и руками. Очевидная инаковость строя церковной жизни, мысли, инаковость даже языка и календаря, имен и этикета привлекает многих людей, которые не желают превращаться в “читателей газет - глотателей пустот”. Как раз это и есть признак истинной церкви - непонятность, несводимость к нашим объяснительным штампам и привычкам. Это признак нерукотворного, признак чуда. Чудо не может вместить в себя символы, до конца понятные. Язык церкви (речь идет не только о языке богослужения, но и о языке церковной мысли и веры) никогда не может быть до конца родным, своим для людей воспитанных во внецерковном, а сегодня, пожалуй, и в антицерковном мире.
Может, в церковь, где все понятно, легче прийти. Но не стоит забывать, что из церкви, где все понятно, также значительно легче уйти.
...Церковь существует не только ради осуществления миссионерских проектов. Люди сегодня так часто забывают, что формы православного богослужения были созданы не для обращения вчерашних атеистов, а для помощи уже верующим людям в их духовном труде. Привести человека к порогу христианства не так уж трудно. Но надо жить дальше. И церкви есть что сказать не только своим неофитам. Если же вся речь в церкви понятна начинающему, значит, в дальнейшем нет пути к возрастанию. Если человеку, еще далекому от христианства, в храме “все понятно”, значит, в этом храме пусто. У церкви нет никаких секретов. Просто у нее есть такой опыт, который рождается и поддерживается в душах церковных людей. Им питается обряд, и ради его сохранения обряд и сложился.
В посланиях апостола Павла сказано, что у жены должна быть покрыта голова, как знак власти мужа над нею. Что за этим стоит? В каждой культуре есть свой язык жестов и символов. В культуре Ближнего Востока во времена апостолов платок на голове был знаком ее замужнего статуса. Сегодня ни в церковном мире, ни в народной культуре платок уже никак не указывает на семейный социальный статус. Если бы апостол Павел сегодня написал свое послание, то на языке современной культуры он написал бы: “Жены, носите обручальные кольца, даже когда едете в Сочи”.
Речь у апостола идет о покрывале, которым прикрывают не только волосы на голове, но и все тело - о чадре. И в Византии женщины носили именно чадру. У женщины, покинувшей стены своего дома, не должно быть участков тела, которые могли бы провоцировать в мужчинах мысль о “доступности” этой женщины. Так что чадра - это одна из мер защиты от сексуальной агрессии. Так, разговор о платках вполне естественно переходит в разговор о длинных юбках. Женщина в безрукавке, но в платке, все равно одета небезопасно.
И еще нельзя не заметить, что из строго симметричного текста апостола Павла (в нем запреты даются как женщинам, так и - в зеркальном, перевернутом виде - мужчинам) православие давно сделало исключение для мужчин. Мужчинам разрешено уже носить длинные волосы и молиться с покрытой головой (монахи и священнослужители). Зная об этом и будучи сам обладателем довольно длинной косы, я как-то не решаюсь строго требовать от женщин буквального исполнения совета апостола Павла, который сам нарушаю.
Стоим мы в храме потому, что помним слова Христа: “Когда стоите на молитве, прощайте, если что имеете на кого”. Но в то же время помним, что в случае телесной немощи лучше сидя думать о Боге, чем стоя о ногах.
Церковь не отпевает самоубийц не для того, чтобы кому-то стало еще больней. Не для того, чтобы осудить накладывающего на себя руки. Сама церковь не судит, но смиренно констатирует факт: тот, кто сам отверг божественный дар жизни, тем самым отверг и надежду на милосердие Божье. Любой грех врачуется покаянием, но только в этой жизни.
Православные в сегодняшнем мире похожи на альпинистов в летнем городе. Представьте: июль, около Сайрана вдруг идут люди с заготовленными теплыми шапками и куртками, с теплыми сапогами, на которых вдобавок набиты шипы. Зачем ледорубы в городе? Зачем шипы на асфальте? Но если хоть что-то из их снаряжения останется в долине, то там, наверху, цена беспечно отброшенного может оказаться непомерно высока. Так и в православии - все рассчитано на движение, на трудное восхождение. Там, на духовных высотах, станет понятно, зачем пост и зачем церковнославянский язык, зачем столь долгие богослужения и почему в храмах не ставят скамеек... Но как бы ни были необходимы альпинистам все их сложные снасти, идти должны сами альпинисты, и не шипы и ледорубы несут их к вершине, а люди несут с собою то, что может помочь им в их восхождении. Истина здесь дается на вырост.
|
