|
Возвращение мастера
Дина Махметова
На сцену театра имени М.Ауэзова вернулся
всеми любимый, неподражаемый Асанали Ашимов. Он радует сердца
зрителей в спектакле Рубена Андриасяна “Перед заходом солнца”
 Старинный
особняк, богатое праздничное убранство, цветы и толпа восторженных
почитателей. И вот под звуки джаза, сливающиеся с возгласами
восхищения, выходит Маттиас Клаузен - Асанали Ашимов. Зал
взрывается аплодисментами. Аплодируют не столько герою, сколько
любимому артисту, встречи с которым ждали так долго.
Маттиас Клаузен, ученый и предприниматель, празднует свое
семидесятилетие. Вокруг него - все те, кто дорог ему, на кого
он возлагает надежды. Самые близкие - дети и друзья. И как
же становится горько, когда выясняется, что ими движут не
самые благородные интересы.
Нет, их нельзя назвать бессердечными корыстолюбцами. Спектакль
Рубена Андриасяна - добротная психологическая драма, и мотив
наследства в ней не главное. Скорее, герои - немного эгоисты,
обманувшиеся в своих ожиданиях. Дети, которые по-настоящему
любят отца и считают, что он должен всецело принадлежать им.
И когда в его жизнь входит Любовь в облике юной и прекрасной
Инкен Петерс (Назгуль Карабалина), чувствуют себя глубоко
оскорбленными, забытыми и ненужными. И с детской ревностью,
проснувшейся вдруг во взрослых, серьезных людях, мстят...
Тем и страшна эта месть, что она порождена любовью. Дети пытаются
спасти отца от пагубной, по их мнению, страсти. “В твоем возрасте
надо избегать потрясений!” - вот подтекст, слышащийся за всеми
их уговорами и упреками. А если человек чувствует себя молодым?
Если он хочет летать, как эта девочка Инкен, которая от радостного
волнения порхала по саду, предвкушая скорую встречу с ним?
Разве может кто-нибудь запретить человеку быть счастливым?
Не получилось по-хорошему, решили действовать по-плохому.
Пустили в ход крайнее средство. Не погнушались подлости. Объявили
отца сумасшедшим. Что может быть тяжелее и унизительнее? “К
моим советам никто не прислушивается, моим словам никто не
верит”, - сокрушенно говорит Маттиас Клаузен. В этой сцене
Асанали Ашимов великолепен. В исповеди его героя прорывается
долго сдерживаемая горечь и беспредельная тоска от сознания
того, что они, самые близкие, грубо вычеркнули его из своей
жизни, когда не смогли приручить.
Инкен... Только она у него осталась, хорошая, добрая девочка.
Верное, любящее сердце, не способное обмануть и предать. Натерпелась
она в борьбе за любовь, настрадалась и повзрослела. Сменила
белое девичье платьице - цвет юности - на панцирь кожаной
куртки, спрятала под этой маской свою ранимую душу и отважно
бросилась на врага, покусившегося на самое заветное и святое.
В финале спектакля в ее руках даже появляется револьвер. С
решимостью человека, которому больше нечего терять, она защищает
покой умирающего Маттиаса. Она еще не знает о том, что он
принял яд, но инстинктивно чувствует грозящую им вечную разлуку.
Сцена прощания любящих - блестящий пример удачного актерского
ансамбля. Здесь нет вспышек горестных чувств и воплей отчаяния.
Все построено на полутонах. И в то же время это нечто невероятное
по своему эмоциональному накалу. Когда умирающий Маттиас с
тихой нежностью шепчет Инкен последнее признание в любви,
когда она отвечает ему, уже обретшему вечное успокоение, отвечает,
зная, что он ее не слышит, - трудно удержаться от слез. И
это не те дешевые слезы, которые обильно выжимают у зрителей
до жути сентиментальные мелодрамы, а слезы потрясения от встречи
с подлинной Трагедией. Трагедией, облаченной в плащ таких
узнаваемых, знакомых каждому чувств и страстей.
|
