ЗЕМЛЯ И ВОЛЯ
Андрей Губенко
Сейчас Казахстан, как никогда, пожалуй, в своей истории близок к осуществлению заветной крестьянской мечты: чтобы земля стала только твоей, собственной, без ограничений и навсегда. Это стало ясно, когда президент Казахстана Нурсултан Назарбаев во время рабочей поездки по сельским районам Алматинской области заявил о необходимости “просить парламент республики, чтобы новый закон о введении частной собственности на землю был принят еще в 2002 году”.
И с новой силой разгорелся давнишний спор между коммунистами и демократами, красными директорами и рыночниками: нужна ли частная собственность на землю?
Беда с этими кумысными патриотами, которых одолевает навязчивая фобия, что, мол, после введения частной собственности на землю вся она по кусочкам будет продана заграничным империалистическим акулам. “Ни пяди родной земли” - таков их девиз. Можно подивиться их упрямству, можно даже восхититься их пусть и ограниченной, но все-таки принципиальностью. И все-таки, на наш взгляд, эти многолетние дискуссии - не более чем лингвистически-правовой нонсенс.
“Великий и могучий” русский язык (как, впрочем, и казахский) хорош тем, что молод. Относительно, конечно. Он идеально подходит для поэзии и художественной прозы благодаря тому, что слова полны оттенков и смыслов, которые переливаются в речи, играют. Чем и достигаются столь ценимые литераторами многозначность, недосказанность и проч.
Однако для официальных бумаг, юридических документов это не подходит. С ними лучше управляются убеленные сединами нации, в языках которых нет живописного беспорядка, а все распределено по полочкам, и не только для каждого понятия, но и для малейшего оттенка есть специальное слово.
Именно на этом и играют противники частной собственности на землю. Они проповедуют, что нельзя покупать-продавать родную землю, и у доверчиво внимающей паствы складывается соответствующий ассоциативный ряд: земля - родина - продажа - манкурты. А все дело в том, что земля в русском языке - слово необычайно многозначное, объемлющее самые разные понятия. В общем, то, о чем мы говорили. А теперь сравните, например, с седой латынью, где земля как стихия определена словом tellum, земля как страна, местность (в том числе и родная) - terra, земля как почва - humus, а земля как сельскохозяйственное угодье, как товар и средство производства, как предмет имущественно-правовых отношений - ager.
Деньги любят счет, понятия - конкретность. В Древнем Риме, надо полагать, глупостей делалось не меньше нашего, но, по крайней мере, запрещать частную собственность на землю, спекулируя понятием родины, невозможно было в принципе.
Но, конечно, дело не только в словах. И не ими одними объясняется тот факт, что в Казахстане до сих пор нет частной собственности на сельхозугодья, спустя две с половиной тысячи лет после того, как этот институт появился в римском праве.
Наша страна уникальна. Мало того, что в прошлом веке она наряду с соседями по одной шестой стала полем коммунистического эксперимента, когда частная собственность вообще была под запретом. Так ведь и прежде, на протяжении всей своей истории, казахская степь была незнакома с частной собственностью на землю. По обычному праву казахов пастбища (составляющие основу сельхозугодий кочевников) находились в общинной собственности. Странный получается винегрет из понятий кочевников и коммунистов, но икается от него еще и теперь, в XXI веке. Нелегко преодолеть многовековую традицию.
А надо ли? Мы относимся к той части общества, которая убеждена, что надо. Да, прошло целых десять лет реформ, прежде чем рыночные преобразования дошли наконец до села (говорить о них без введения частной собственности на землю бессмысленно). Но именно эти 10 лет и продемонстрировали, что пытаться навести порядок в сельском хозяйстве, да и во всей экономике, без внедрения этого основополагающего института - все равно что начинать строить дом не с фундамента, а с крыши. “НП” писало об этом неоднократно; мы уверены, что и нищета казахстанского села, и неприкаянность сельской молодежи, и укоренившаяся практика попрошайничества и воровства со стороны сельских заправил, и перманентная, проигранная еще до начала битва за урожай, короче, физическое и моральное банкротство села - все это объясняется одним. Земля (а именно ager) лежит без хозяина.
Напомним, недавно принятый Закон “О земле” разрешил частную собственность на землю с одним исключением: это право не распространяется на сельскохозяйственные угодья, в отношении которых закон допускает лишь аренду до 99 лет. Чем, очевидно, ценность закона значительно снижается. Ведь Казахстан - аграрная страна; при общей территории страны в 272,5 миллиона гектар 90,9 миллиона составляют земли сельскохозяйственного назначения.
И значит, большинства людей, живущих и работающих на земле, существующий закон положительным образом никак не коснулся.
Нынешние изменения, которые анонсировал президент, призваны как раз исправить этот недостаток. Уже разработан новый Земельный кодекс, предполагающий введение трехуровневой системы землепользования.
Либо аренда, когда не имеющие возможности выкупа могут работать на прежних условиях. Либо выкуп земли за десять процентов ее оценочной стоимости, но без права перепродажи в течение десяти лет. Либо полный выкуп земли, с правом совершения операций хоть на следующий день.
Сейчас проект Кодекса находится на согласовании в правительственных ведомствах, из которых будет отправлен в мажилис с началом осенней парламентской сессии. И как следует из слов Нурсултана Назарбаева, не исключено, что новый порядок на земле (казахстанской, разумеется) наступит еще до Нового года.
Свободные хлебопашцы - ядро народа, соль земли. И во времена мира, и во время войны. Они создают империи и отражают нашествия, они колонизируют новые миры.
В Казахстане никогда не было этого класса. Сейчас, повторимся, мы, как никогда, близки к его зарождению. Трудно даже предположить, какой это будет толчок для страны, какими окажутся последствия. Весьма вероятно, однако, что в этом случае к 30-му году в Казахстане действительно вырастет поколение людей, основывающих свое благополучие на труде, а не на воровстве. Что сулит неплохие перспективы.
|
|
|
|
