В Казахстане два ценных природных “ископаемых” - казахская нефть и казахская женщина”

Салтанат Исмагулова

С Эдуардом Медведкиным знакома давно. Двери Дома кино (где я работала в те годы) были радушно открыты всем, но общаться - по приязни и симпатии (даже по долгу службы) - хотелось далеко не с каждым. Он не входил ни в какие группировки, гулял сам по себе и старался казаться проще, чем в действительности. Тихо делал фильмы, писал рассказы, которые охотно печатались в Москве и за рубежом, не устраивая по этому поводу презентаций и пышных застолий. Пропиской и влюбленностью в горы был крепко связан с Алматы: “Это один из красивейших городов мира!”.

Наездами бывает в Одессе. Сейчас в основном живет в Москве - первопрестольная дает хлеб насущный, как и в советские времена. Раньше были дела издательские, сегодня Эдуард Медведкин - драматург, имиджмейкер, консультант известных российских политиков и олигархов. Работает с кандидатом во время выборов, составляет речи и слоганы, придумывает неординарные выборные технологии.
Мы давно не виделись: с нашей последней встречи прошло уже несколько лет. В последнее время он напоминал о себе полным залом на шумной пьесе “Феликс”, идущей в Лермонтовском театре. Я не ошиблась, полагая, что ему хочется выговориться (хотя на интервью он согласился после долгих препирательств и уговоров). И вдруг узнаю о том, что у него также без шума вышли сразу две книги: сборник пьес и роман “Сельва”.

- О чем роман? Почему “Сельва”, а не “Сильва”?

- “Сильва”, конечно, круче. Но не по делу. А о чем? Глупо в двух словах... Я помню, сюжет “Анны Карениной” некоторые укладывали в одну фразу: “про бабу, которая мужа бросила, к любовнику ушла, а потом, сердешная, на рельсы под поезд легла”. Кстати, кроме романа, в сборник вошли еще повесть “Маленький альковный роман времен перестройки” и рассказы.

- Звучит интригующе, не хочешь рассказать, о чем?

- Слышь, скучно об этом. Хочешь, передери аннотацию одного из издательств. (Что я и сделала с некоторыми сокращениями).

1979 год. Расцвет застоя. Тургруппа из Средней Азии в составе комсомольских активистов, патриотов попадает в глубинку Латинской Америки. Случилось, что одна из туристок отстает от автобуса в Рио-Напо (район притока Амазонки). Кругом джунгли, индейцы, неизвестность. Спасает нечаянная встреча с выпускником советского вуза эквадорцем Луисом. “Лав стори”, флора и фауна загадочной страны, путешествия и приключения, наконец, город “желтого дьявола” Нью-Йорк - всего лишь внешняя канва повествования, которое подводит героиню к попыткам осмысления важнейших вопросов человеческого бытия.

Как узнать, кто ты: личность или человек-растение? Какие потери и приобретения равноценны? Что такое свобода и нужна ли она? Свобода незавоеванная, не принятая изнутри, не подготовленная прежним опытом, свобода в подарок - счастье или троянский конь цивилизации?

- А где можно купить твою книгу?

- А нигде. Не думаю, что здесь остались люди, которые читают романы. Вот и загнал тираж куда подальше...

- Там купят?

- Не знаю. Честно говоря, мне безразлично. Не верю, что литература, кино могут сделать человека лучше, умнее. Сдержаннее - возможно. И заработать на этом сейчас нельзя. Я добываю на пропитание иначе.

- Да, литература сейчас никого не кормит. Слышала, Фазилю Искандеру за последнюю повесть заплатили всего тысячу долларов. Так зачем же ты пишешь?

- Еще в советское время, когда я числился в писателях-сатириках, вывел формулу, что писатели пишут по трем причинам: а) чтоб занять себя, б) чтоб занять других, в) чтоб вернуть занятые в долг деньги. Я из первой категории. Можно гарцевать перед толпой, можно с друзьями на кухне, а можно, как я... Судьба моих книг и фильмов меня не волнует...

- Ты редко появляешься у нас, надоело?

- Таким, как я, в Алматы не выжить: за пьесы не платят, за книги тоже. Прогибаться перед чиновничьим хамьем или “новыми” не хочется.

- Не веришь, что скоро все придет в норму? Все-таки Казахстан - богатая страна...

- Не такая уж богатая. В Казахстане всего лишь два ценных природных ископаемых: казахская нефть и казахская женщина.

- А что бы ты поставил на первое место: казахскую нефть или казахскую женщину?
- Не в приоритетах дело. Надо помнить, что и то и другое не вечно. Казахская женщина - настоящий феномен ума, трудолюбия и самоотдачи. Мужички мельче. И отношение к творческим кадрам здесь не скоро придет в норму. В Калмыкии стада баранов вытоптали плодородный слой и произошло опустынивание земель. В Казахстане произошло опустынивание культуры: вытоптали тонкий плодородный слой начисто. Казахские поэты приезжают из Канады и Франции, казахские музыканты - из Лондона и США, драматурги - из Москвы.

Мертвы литжурналы. Потух вспыхнувший яркими дарованиями казахстанский кинематограф, а образование превратилось в фикцию: чуточку тенге, и ты уже кандидат наук. Искусство не принадлежит народу, и “поэт не больше, чем поэт”, а меньше любого рыночного торговца. Как показывает опыт арабских стран, на нефтедолларах на пустом месте хорошо растут отели, казино, столицы и коррупция. А культуре нужна почва. Если культура, по определению, насилие над “низменными инстинктами”, то бескультурье открывает дорогу звериному беспределу, что мы и видим ежедневно.

- А что с твоим фильмом “Дважды воскресший еврей”? Я слышала, ты показывал его в Вашингтоне и Нью-Йорке?

- О фильме “Дважды воскресший еврей”, посвященном гениальному скульптору Исааку Иткинду, похороненному в Алматы, так писали в “Вашингтон пост”: “С подачи автора фильма (он же продюсер) Эдуарда Медведкина судьба Исаака Иткинда получила несколько непривычный для советизированного представления ракурс. Здесь собрано в единую мозаику, казалось бы, несовместимое: документ и вымысел, легенды и воспоминания реальных людей (родственников скульптора, его друзей, учеников, соседей), мультипликация и игра замечательного, ныне уже покойного артиста Льва Темкина”.

- Я снял его на собственной студии, его нет ни в одной фильмотеке: он нигде не числится, валяется у меня под кроватью. Несколько раз за рубежом предлагали продать, поместить в какое-то хранилище в Израиле, подарить от нашего президента ихнему. Жалко. Помру - и он со мной.

- Твоя пьеса “Феликс” в репертуаре Лермонтовского. Не поверю, что тебя не трогает ее успех ...

- Понимаю, что люди соскучились за нормальными пьесами - не сказками об их сегодняшней жизни или о королях и сеньорах. В зале смеются и плачут. Долго аплодируют. “Феликс” - прорыв в завтрашний день театра. Это большой успех артистов и режиссера. Хотя и неосознанный...

- Но ведь искусство делает людей лучше, благороднее!

- Ерунда. Искусство мало влияет на жизнь - оно ее отражение. Отражение всегда слабее источника: как лунный свет слабее солнечного. Конечно, есть люди, на которых действует полнолуние. Но это индивидуумы. Правда, луна влияет на приливы и отливы в океане - это существенно. Над этим стоит подумать.

- Неужели тебе не хотелось бы быть знаменитым, популярным?

- О! Это прямо вопрос из моей книги. Подожди, сейчас процитирую (открывает стр.192)... Героиня Таня спрашивает у художника Дэйва, живущего в Нью-Йорке: “Если серьезно, кто из наших бывших здесь прославился? Взять вас хотя бы. У нас, ладно, заставляли делать под идеологию, шедевр не создашь. А тут почему? Где картины? Слава?” - “Слава? - хмыкнул Дэйв. - Не путай славу и известность. Я вроде был популярным одно время и в Союзе и здесь.

А вот слава... Это не каждому дано. Слава - как выстрел из пушки, это запоминается раз и навсегда. Есть за что. А популярность - то, что принимают за славу, - это хлопок из задницы. Пока запах держится - все разговоры только об этом, а потом... потом ветер приносит новый запах. На поверхности, чьи имена в прессе, лица по телеку, фамилия на обложке, говорят: “сливки общества”. Но это сливки, если общество из парного молока. А наше - грязная жижица, поэтому наверху пена. Хотя настоящие таланты пробиваются. Хоть где”...