Культура

Ольга Шишанова
Карнавал половецких плясок

На сцене Театра оперы и балета имени Куляш Байсеитовой города Астаны вновь состоялась встреча с волшебным миром балета. На сей раз вниманию ценителей прекрасного было предложено три одноактных балета: “Шопениана” композитора Ф.Шопена, “Карнавал” Р.Шумана и “Половецкие пляски” А.Бородина

Все три произведения объединяло одно - чуть более ста лет назад они были впервые поставлены талантливейшим балетмейстером Мариинского театра Михаилом Фокиным. Балет “Шопениана” готовился им для “Русских сезонов” в Париже в 10-х годах XX века, “Карнавал” Шумана помог ему воплотить самые большие чаяния музыкального романтизма в балетной постановке, а “Половецкие пляски”, создание которых и вовсе - отдельная история, были предназначены для оперы “Князь Игорь”.
Нынешняя же постановка сцен из трех балетов по реконструкции хореографии Михаила Фокина на столичной сцене была осуществлена под руководством российского хореографа-постановщика из Санкт-Петербурга Сергея Вихарева.
Сюжет “Шопенианы” в чем-то сродни истории маленького принца Сент-Экзюпери. И там и здесь главный герой одинок и безмерно влюблен в красоту.
Сильфида - крылатая надежда в его мечтах - посещает освещенный таинственным мерцанием луны романтический сад. Главный герой (во сне ли, наяву ли) начинает ее преследовать. Все действо - это танец в стиле Тальони, в стиле того забытого времени, когда в балетном искусстве господствовала поэзия, когда танцовщица поднималась на пуанты не для того, чтобы продемонстрировать свой стальной носок, а для того, чтобы, едва касаясь земли, создать своим танцем впечатление легкости и чего-то неземного, фантастического. В этом танце не было ни одного пируэта, ни одного трюка. Но как поэтичен, как прелестен и увлекателен был этот дуэт в воздухе.
Публика была просто очарована. Похоже, зрители увидели воплощение своей мечты об истинно классической постановке балета.
При этом великолепен был и состав исполнителей. Обладательница Гран-при Международного фестиваля, дипломант Международного конкурса артистов балета Гульфайрус Курмангожаева просто летала по сцене в мазурке. Если смерить на сантиметры высоту ее прыжка, то, вероятно, окажется, что он совсем не так велик. Но ее поза на воздухе, ее тонкая фигура, ее с каждым разом все более крепнущий талант делали то, что она не прыгала, а действительно летала.
Лауреат Международного фестиваля Айжан Мукатова исполняла прелюд. Она замирала на пальцах одной ноги и в танце, почти лишенном прыжков, и достигала впечатления воздушности.
Главный герой - юноша-мечтатель в исполнении дипломанта Международного фестиваля Жандоса Аубакирова - целыми сериями танцевальных па сумел передать поэтически возвышенный образ, что живет в своем внутреннем мире, в своем воображении, но стремится к чему-то иному, более воздушному, более романтичному, но в то же время и к более реальному.
Вторую часть концерта открывал балет “Карнавал” на музыку Шумана.
У Роберта Шумана Михаил Фокин распознал удивительную способность создания в музыке портретов людей, научился и сам схватывать одним штрихом самое характерное в облике человека или в его настроении. Все это нашло свое выражение при его постановке балета “Карнавал” на музыку великого немецкого композитора, где словно кружатся в стремительном танце или медленно проходят погруженные в свои мысли персонажи под масками Пьеро и Арлекина, веселых бабочек или Кьярины, Флорестана или Эвсебия.
Хореограф-постановщик Сергей Вихарев попытался пойти по стопам Фокина при реконструкции хореографии “Карнавала”, и ему это блестяще удалось. С помощью тонкого проникновения в жизнь человеческого сердца, огромного желания не только увидеть в жизни чудесное и необыкновенное, но и постараться передать это зрителю, все это оказалось залогом того успеха, которого, несомненно, и достигли российский балетмейстер и столичная труппа артистов балета при воссоздании постановки “Карнавала”.
Что касается постановки “Половецких плясок”, то она была для Михаила Фокина одной из самых важных его работ. И вот почему. На рубеже XIX-XX веков до некоторых пор задачи кордебалета в спектакле сводились главным образом к фону для танцев балерины или солистов, к аккомпанементу, к орнаменту в движении, к объединению танцующих в одном ритме. Но о выражении чувств, об экстазе, о душевном подъеме с кордебалетом не говорили. Михаилу Фокину предстояло решить этот вопрос в “Половецких плясках”, создав танец волнующий, возбуждающий, и при этом дать пример танца выразительного и массового.
Но прежде чем у него зародилось хоть какое-то подобие мысли об этом неистовстве, балетмейстера поначалу страшно мучили вопросы отсутствия материала и в то же время восторга перед музыкой Бородина, которую Фокин очень боялся испортить. Это настолько смущало мэтра, что он готов был даже уклониться от постановки. Но, к счастью, его поддержали Дягилев и Рерих, которые в один голос утверждали, что Михаил “сделает что-нибудь замечательное”.
Это вселило в него уверенность. И насколько Фокин колебался до начала работы, настолько уверенно он почувствовал себя, когда начал постановку. Все так ясно нарисовалось ему, что сегодня невозможно и представить себе, что если половцы должны были танцевать и не так, как это представлялось знаменитому хореографу, то под оркестр, исполняющий музыку Бородина, они должны будут танцевать все же именно так, а не иначе.

Астана