Опыт и норма
Андрей ГУБЕНКО
 Знал
бы прикуп - жил бы в Сочи (или в Лас-Вегасе). Если бы в начале
90-х, когда все начиналось, когда только закладывался фундамент
нового независимого государства, мы владели тем знанием, что
имеем сейчас, наверное, многих неприятных “сюрпризов” удалось
бы избежать. И разрыва экономических связей, и инфляции, и
приватизационных скандалов.
Но справедливости ради заметим, что не всегда сюрпризы бывают
неприятными. Когда в октябре 1999 года к управлению страной
пришел новый кабинет, многие аналитики высказали мнение, что
новое правительство производит впечатление экспериментального
и недолговечного. Теперь, по прошествии времени, видно, как
они ошибались.
Кабинет Касымжомарта Токаева проработал более двух лет, и
на этот период приходится больше светлых страниц, чем на всю
предыдущую суверенную эпоху. Конец века (и тысячелетия) обычно
сопровождается упадническим настроением в умах, декадансом.
Но и глобальный миллениум, и “внутренний” десятилетний юбилей
независимости государства казахстанцы справили не с отчаянием
“пира во время чумы”, а с надеждами - и надеждами обоснованными.
Кое-кто уже, возможно, не верил, но после лихолетья 90-х социально-экономическая
ситуация в Казахстане начала стабилизироваться
Стабилизация
Жить стало лучше. Но это - оценка эмоциональная. В данном
же случае выразительней будут цифры.
В 2000 году рост внутреннего валового продукта составил 109,8
процента по отношению к предыдущему. В 2001 году - и того
больше, 113,2 процента. В результате за два года и четыре
месяца премьерства Токаева рост внутреннего валового продукта
составил 23 процента, то есть почти четверть, а в абсолютном
исчислении ВВП вырос почти на 5,5 миллиарда долларов, с 16,854
до 22,390 миллиарда. Факт сам по себе красноречивый.
Но показательны не только макроэкономические показатели. Рост
промышленности в 2000-2001 годах достиг 31 процента, сельского
хозяйства - 13. Экономические успехи благотворно сказались
и на улучшении инвестиционной репутации Казахстана. Результаты
не заставили себя ждать: инвестиции в основной капитал увеличились
на 56,6 процента. Помимо всего прочего, за это время дважды
повышалась зарплата бюджетникам и пенсии.
Конечно, рост этот во многом - заслуга нефтегазового сектора
экономики. Добыча нефти выросла почти вдвое и составила по
итогам 2001 года более 40 миллионов тонн. Но во многом благодаря
и тому, что именно нынешнему составу правительства удалось
договориться с российскими коллегами об увеличении квоты на
транспортировку нефти через Россию трубопроводом Атырау -
Самара с 8 миллионов тонн до 17,2 миллиона тонн в 2000 году.
Ни одному премьеру ранее это не удавалось. Кстати, при этом
кабинете был запущен и трубопровод Тенгиз-Новороссийск - грандиозный
проект, задуманный еще в начале 90-х.
Можно вспомнить еще несколько красноречивых деталей, подчеркивающих
общую прогрессивную тенденцию. Именно в тот период начато
строительство алюминиевого завода, благодаря которому Казахстан
будет вывозить не сырье, а конечный продукт. На 20 процентов
увеличен выпуск товарной продукции в медеплавильной промышленности,
оптимизирован рынок электроэнергии, принципиально решена газовая
проблема.
И еще один момент: правительству Токаева, похоже, удалось
покончить с многолетней чехардой с горе-инвесторами на крупнейших
казахстанских предприятиях, и те вновь заработали. Для примера
назовем такие флагманы отечественной нефтехимии, как Павлодарский
нефтехимический завод или Актауский завод полистирола (ныне
завод пластмасс).
Конечно, несправедливо будет ставить все это в заслугу исключительно
кабинету Токаева. Прорыв (полагаем, что это слово здесь подходит)
не был бы возможен, если бы в свое время кабинет Терещенко
не ввел национальную валюту - тенге, если бы кабинет Кажегельдина
не провел приватизацию, если бы кабинет Балгимбаева не осуществил
ряд полезных и необходимых рыночных реформ.
Без преемственности экономической политики мы бы едва ли сдвинулись
с места. И, однако, общий экономический фон при кабинете Токаева
и при его предшественниках - как небо и земля. Что же все-таки
произошло? Мы усматриваем прямую взаимосвязь между темпами
роста и степенью либерализации экономики. Дипломату Токаеву
удалось за время своего премьерства провести разумную либерализацию.
Отсюда и результат.
Везенье - непростое ремесло
Конечно, не подлежит сомнению известная фартовость Касымжомарта
Токаева. Его кабинету с самого начала сопутствовала удача.
Миновал мировой финансовый кризис, и цены на сырье, а значит,
и доходы от казахстанского экспорта, поползли вверх. Это,
разумеется, никоим образом не зависело от правительства.
Весной 2000 года консорциум ОКИОК, ведущий разведку углеводородов
на Северо-Каспийском шельфе, объявил, что нефть найдена -
и нефть большая. Сам же премьер тогда выразительно прокомментировал,
что речь идет о нескольких Тенгизах. Однако и это - “заслуга”
больше геологической истории земли и инвестиционной политики
президента.
Да, наверное, кабинету Токаева везло. Но, как выражаются спортивные
комментаторы и крупье в казино, везет сильнейшим.
Ведь заметим, удачная для Казахстана конъюнктура на мировых
рынках нефти, золота, пшеницы, цветных металлов складывалась
периодически и раньше. Однако на ВВП это никак не сказывалось.
Или другой случай. “Большая нефть” Казахстана - это пока что
ничего более как журавль в небе. Но и он, оказывается, может
нести золотые яйца. Воспользовавшись благоприятным моментом,
кабинет Токаева развернул экономическую политику государства
на 180 градусов. “История знает немало примеров государств,
- сказал как-то премьер, - которые пытались построить свою
экономику исключительно на экспорте нефти... и оказались на
обочине цивилизации. Нефть должна стать рычагом для создания
многовекторной экономики”.
А это значит, что от безоглядного упования на нефть правительство
пришло к пониманию ее как рычага для поднятия экономики (сюда
следует отнести и практику импортозамещения, особенно для
нужд НГС, и развитие сельского хозяйства, и возрождение нефтехимии,
и т.п.) Речь идет даже не столько, собственно, о нефти, сколько
об экономической формуле, на ней основанной.
А если подытожить этот пассаж о “везении”: каждому дается
шанс - надо лишь им воспользоваться. Правительство Токаева
свой исторический шанс не упустило, будем надеяться, что Казахстан
- тоже.
На самом деле, причины успехов этого кабинета гораздо глубже,
чем в переменах настроения слепой фортуны. Он смог сделать,
чего не удавалось предыдущим кабинетам - выработать алгоритм
управления (но не прямого тупого командования, а скорее стратегии)
экономикой. Токаев смог заставить свой кабинет вести разумную
бюджетную политику, не мешающую экономике развиваться.
В отличие от него, например, чрезмерно политизированный кабинет
Кажегельдина или представительское правительство Балгимбаева
пыталось командовать экономикой, за что та отвечала им взаимной
неприязнью. Мы говорим “заставить” потому, что такая его политика
вызвала большие внутренние противоречия в самом правительстве,
приведшие в итоге в ноябре прошлого года к расколу.
Выполнять хозяйственную функцию - не значит быть кабинетом,
что называется, хозяйственников. Кабинетом хозяйственников
- в старом добром советском смысле - было правительство Терещенко,
пытавшееся руководить экономикой как социалистическим предприятием.
Кабинет Токаева счастливо избежал и этого соблазна; впрочем,
оговоримся, что и времена были уже не те.
Вообще “токаевский период” в отличие от предыдущих до последнего
времени характеризовался исключительно ровным, спокойным течением,
без эксцессов и крайностей, которых премьер искусно избегал,
что, впрочем, неудивительно для карьерного дипломата. Каждый
знал свое дело, сановники друг с дружкой не ссорились (конфликт
президента “Казахойла” Нурлана Балгимбаева с его шефом - министром
энергетики, индустрии и торговли Владимиром Школьником по
поводу участия национальной нефтегазовой компании в Херсонском
НПЗ - бросающееся в глаза исключение).
Помогал работе и сплав опыта и молодости - выдержанных временем
ветеранов Александра Павлова, Ержана Утембаева, Имангали Тасмагамбетова,
Алтая Тлеубердина, Владимира Школьника, Серикбека Даукеева
и вновь воспитанных кадров - Карима Масимова, Сауата Мынбаева,
Ерлана Идрисова, Болата Искакова, Мухтара Кул-Мухаммеда...
Причем в отличие от предыдущего кабинета опыт сопрягали с
молодостью не для противовеса, а для пользы дела.
Всплеск же эмоций осенью 2001 года (известный демарш Ураза
Джандосова, Алихана Байменова и Ко, создавших политическое
движение ДВК и выступивших с критикой работы кабинета и премьера
в частности) только подтверждает, что Касымжомарт Токаев в
корне изменил прежний порядок, когда правительство было политизированным
форумом финансово-промышленных групп.
Несмотря на определение “младотюрки”, эти члены кабинета проповедовали
самый настоящий социалистический, распорядительно-запретительный
стиль руководства и не смогли принять либерально-демократический
метод проведения бюджетной политики. В итоге раскольники удалились
в политическую пустынь, и спокойствие было восстановлено.
Впрочем, идеализировать этот кабинет не следует: были у него,
как и положено, свои недостатки. Отнесем сюда и репрессивные
поправки в Закон “О средствах массовой информации”, и неспособность
поставить под жесткий контроль национальные компании, и далекий
от совершенства новый Налоговый кодекс. И не доведенные до
ума некоторые рыночные реформы, например, создание полноценного
фондового рынка и введение института частной собственности
на землю. Это предстоит сделать следующему, нынешнему, кабинету.
И все-таки, подытоживая, нельзя не признать, что успехи правительства
Касымжомарта Токаева с лихвой перевешивают его упущения.
Все, кроме бизнеса
Это же справедливо и по отношению к персональному составу
кабинета. Несколько кадров оказались явно не на своем месте,
но в целом новая плеяда казахстанских чиновников не затерялась.
Говорим ли мы о тех, кто выдержал смену правительства и по
сию пору на прежнем посту, или о тех, кто служит государству
в ином качестве (заметим, что в бизнес из власти, как раньше,
почти никто из “новых” не ушел; наверное, пора такая прошла).
Остались в своих прежних креслах Григорий Марченко, Карим
Масимов, Жаксылык Доскалиев, Мухтар Кул-Мухаммед, Гульжана
Карагусова.
Григорий Марченко, некогда председатель Национальной
комиссии по ценным бумагам, затем ушел в бизнес - председателем
АО “Дойче Банк Секьюритиз”. В октябре 1999 года сенсационно
вернулся на госслужбу, возглавив Национальный банк РК. Одним
из главных достоинств нового главного банкира страны президент
назвал честность и непричастность ни к одной из ФПГ, а также
высокий профессионализм. Эта репутация продолжает ему служить
и сегодня.
Карим Масимов, как и премьер, еще один специалист по
Поднебесной. Внушительный послужной список: учеба в московском
Университете дружбы народов им. Лумумбы и в Китае, бизнес,
где отметим такие вехи как работа в “Акцепте”, Алматинском
торгово-финансовом банке и “Туранбанке”. В середине 90-х был
исполнительным директором Казахского торгового дома в Гонконге.
В правительство пришел из кресла председателя правления Народного
банка; возглавлял сначала Минтранском, затем дорос до вице-премьера.
Доктор наук Жаксалык Доскалиев по-прежнему курирует
здравоохранение.
Как и раньше, общественное согласие - на попечении Мухтара
Кул-Мухаммеда, с именем которого связан рост компании
“Атамура” - от малого предприятия до издательской корпорации.
Впрочем, в кресло министра в мае 2001 года он пересел из мажилиса
парламента, куда был избран в октябре 1999-го.
Из парламента же (только из сената) перешла руководить Министерством
труда и социальной защиты Гульжана Карагусова, когда-то
входившая в президентский Совет по реформам. Причем, судя
по всему, не собирается отбывать срок и многое уже на своей
неблагодарной должности сделала. Вообще, похоже, это далеко
не самое теплое место в правительстве закрепляется за слабым
полом: в свое время, напомним, его занимала Наталья Коржова.
Ну а то, что начальники здесь чувствуют себя неуютно, подтверждает
и сильная ротация: в кабинете Токаева сменились аж три министра
труда и соцзащиты. До Карагусовой себя в этой роли пробовали
Николай Радостовец и Алихан Байменов. Надеемся, что у сильного
экономиста, каковым является Гульжана Джанпеисовна, да к тому
же прошедшего солидную аппаратную закалку, все задуманное
получится. Тем паче бюджет к этому располагает.
Дальнейшая судьба “социальных” министров сложилась, кстати,
весьма нетривиально. Бывший антимонопольщик Николай Радостовец
едва ли не единственный из правительства ушел в бизнес, возглавив
Евразийскую промышленную ассоциацию. А вот аппаратчик со стажем
Алихан Байменов неожиданно предпочел спокойному течению
жизни в коридорах власти лихую карьеру публичного политика.
В прежние времена побывал он руководителем и канцелярии премьер-министра,
и администрации президента (недолго, правда), но участие в
ДВК стоило министерского портфеля. Однако идеи скандального
политдвижения также недолго увлекали г-на Байменова; нынче
он - сопредседатель отпочковавшейся от ДВК партии “Ак жол”
(совместно с другим раскольником - Уразом Джандосовым).
Карьера других участников кабинета Токаева представляется
более ровной и закономерной.
Игорь Рогов, старожил администрации президента, вернулся
туда заместителем руководителя. Ерлан Идрисов, бывший
зам Касымжомарта Токаева в МИДе, на время премьерства последнего
ставший в министерстве первым лицом, затем, с возвращением
шефа, опять опустился в замы. А летом нынешнего года был назначен
Чрезвычайным и Полномочным Послом в Великобритании и Ирландии.
Жаксыбек Кулекеев, некогда главный статистик страны,
руководил Министерством экономики и торговли до смены правительства,
после чего возглавил Счетный комитет по исполнению республиканского
бюджета. А вотчину свою передал Мажиту Есенбаеву, бывшему
карагандинскому акиму, в кабинете Токаева управлявшему Министерством
финансов. Кстати, Министерство экономики и торговли после
августовских (2002 года) структурных преобразований в правительстве
больше не существует, но г-н Есенбаев не остался без дела,
возглавив вновь образованное Министерство индустрии и торговли.
Даниал Ахметов, показавший себя только с лучшей стороны
в кресле первого вице-премьера и пришедший в правительство
из местной власти с поста акима Северо-Казахстанской области,
вернулся к родным пенатам, в ноябре 2001 года отправившись,
как и встарь, руководить Павлодарской областью.
И в том же ноябре 2001 года в кабинет пришел Аблай Мырзахметов,
до того возглавлявший РГП “Темир жолы”. Однако уже в апреле
нынешнего года он был отстранен от должности, и в отношении
него было возбуждено три уголовных дела.
Кстати, любопытная деталь: три последних кабинета не обходились
без того, чтобы хотя бы к одному из его участников не проявили
настойчивый (и, что важно, доведенный до логического завершения)
интерес компетентные органы. В правительстве Кажегельдина
- Галымжан Жакиянов. В правительстве Балгимбаева - Мухтар
Аблязов, в правительстве Токаева - Аблай Мырзахметов.
Тенденция, однако.
P.S. Которая лучше всего подтверждает настойчивость
президента в объявленной борьбе с коррупцией. Кстати, общаясь
недавно в прямом эфире с казахстанцами, Нурсултан Назарбаев
пообещал, что скоро люди узнают и о других делах, где фигурируют
персоны “такого же ранга”.
|
