|
Свобода, опоздавшая на жизнь
Салтанат Исмагулова
Эдмунд Акопович Тер-Погосян недавно отметил 80-летний
юбилей. Почти полвека из них посвящены народному образованию.
Он сохранил удивительную, притягательную для окружающих его
людей чистоту и ясность души
 Книга
Эдмунда Тер-Погосяна “Свобода опоздала на целую жизнь” (Алматы
РПО “Кiтап”, 1997) автобиографична. С документальной достоверностью
воспроизведены здесь события более чем полувековой давности:
в ней нет ни одного надуманного факта, ни одного вымышленного
имени. С посвящением - памяти близких людей (бабушки и мамы)
и погибших товарищей.
Книга о беззакониях и произволе в эпоху сталинского тоталитаризма.
Кто-то скажет: ну сколько можно об этом? Прошло время, когда
материалы (долгие годы относящиеся к своеобразным “зонам умалчивания”)
на страницах печати, в публичных выступлениях производили
эффект разорвавшейся бомбы.
Уроки, которые мы выносим из исторического анализа, необходимы
для утверждения торжества правды и справедливости, чтобы не
повторились ошибки прошлого, считает автор.
Его, восемнадцатилетнего юношу, студента исторического факультета
Харьковского университета, арестовали 22 ноября 1940 года.
По обвинению в причастности к контрреволюционной молодежной
организации, ставившей своей целью свержение существующего
строя. Двумя годами раньше в Ленинграде репрессировали другого
студента исторического факультета ЛГУ - Льва Гумилева - по
аналогичному обвинению. В случае с Гумилевым арест был сфабрикован:
никакой организации не существовало, и интерес молодого ученого
был сосредоточен исключительно на науке востоковедения.
В Харькове группа студентов, наиболее сознательная и думающая
часть молодежи, обнаружила несоответствие практической деятельности
партии во главе с “великим кормчим” тем теоретическим положениям,
которые проповедовались в трудах классиков от Маркса. Так
родилась организация “Ортодоксальные ленинцы”, члены которой
вступили в неравную борьбу против произвола и тирании, в защиту
прав человека. Арест Эдмунда Акоповича проходил по известному
сценарию: ночной визит энкэвэдэшников, обыск...
Реабилитация пришла с опозданием на целую жизнь: приговор
трибунала Харьковского военного округа от 12 февраля 1941
года и определение Военной коллегии Верховного суда СССР от
7 апреля 1941 года в отношении Э.А. Тер-Погосяна отменены,
и дело прекращено за отсутствием состава преступления. Эту
справку (с вышеизложенным текстом) от 12 сентября 1990 года
он получил полвека спустя после событий, описанных в книге
“Свобода опоздала на целую жизнь”.
В Гулаге, на лесоповале, Эдмунд Акопович провел девять лет
молодости (вычеркнуты самые лучшие годы!). И затем ссылка
с формулировкой “навечно”. Всего 16 лет несвободы, страха
и неутолимой жажды жизни.
- Меня часто спрашивают: как ты пережил все это, не поседел,
не сошел с ума? Смерть страшна для каждого человека... В подобных
ситуациях, как показали мои наблюдения, действует принцип:
“dum spiro, spero” (пока живу, надеюсь). Инициативу в свои
руки прочно берут Вера, Надежда, Любовь.
Несмотря на характер пережитых событий (арест, изнурительная
процедура допросов с целью выбить признание, издевательства,
попранное человеческое достоинство), общая тональность повествования
не угнетает. Даже тогда, когда описываются ощущения “смертника”,
ровным и сдержанным остается “голос” автора.
“Мы, приговоренные к расстрелу, часто в беседах в камере затрагивали
тему о том, как в советской тюрьме приводят в исполнение смертный
приговор. Легенд было много, потому что ни один расстрелянный
не вернулся и правду рассказать некому. Вот одна из них. Ведут
приговоренного по узкому коридору. Перед комнатой, где падает
расстрелянный, в приспособленном месте, в нише незаметно притаился
палач. Комната, где расстреливают, вся обложена плиткой. Имеется
брандспойт, с помощью которого после расстрела смывают кровь”.
Все эти годы он хранил в своей памяти - никогда не обращаясь
к дневниковым записям (в то время, да и потом, это было небезопасно),
- то, что легло в основу книги. События и имена людей, разговорные
диалоги воссозданы с протокольной точностью. Благодаря многолетнему
тренажу, укрепившемуся за время “отсидки” (он выучивал наизусть
все попадавшиеся в руки книги - от “Казаков” Толстого до технических
текстов). Чтение было отдушиной и спасением от тяжелых дум
и томительного ожидания в камере. Смертная казнь была заменена
каторжными работами в Ивдельгалаге.
Жизнь в одной из “колоссальных вотчин бериевского ведомства”
на восточном склоне Уральских гор представлена описанием “будней”
заключенного: изнурительной работой ради хлеба насущного,
голодом, холодом, болезнями, потерей товарищей. Несколько
страниц этой главы в жанре занимательного повествования рассказывают
о культбригаде, создавшей посреди этого “ледяного безмолвия”
свой джаз и театр. Оркестр играл, певцы пели, танцоры танцевали.
“Всем оркестрантам сшили красивые двубортные костюмы (благо
варшавских, рижских высококвалифицированных портных на ОЛПе
было с перебором), столяры (и их, краснодеревщиков, было в
лагере, как говорят, “навалом”; да каких только специалистов
там не было) смастерили приятные для глаза пюпитры... Я жил
культбригадой, я рос духовно в этом коллективе, обогащался
нравственно, слушая по вечерам в бараке воспоминания маститых
актеров и музыкантов...”
Это были незабываемые встречи. Одна из них, описанная очень
подробно, со знаменитым ученым, почетным президентом Международного
конгресса биофизиков Александром Леонидовичем Чижевским. Феноменальный
Чижевский, используя в качестве аудитории сокамерников, знакомил
их со своей теорией солнечно-биосферных связей. Рассказывал
о научных подсчетах взаимосвязи активности солнца и исторических
событий на Земле - вразрез историческим постулатам марксизма-ленинизма.
В книге немало лирических отступлений, посвященных описанию
природы, которые выдают натуру романтическую, не озлобившуюся
(не “озверевшую”) в условиях лагерной жизни.
“Кто не видел настоящую зимнюю тайгу? Это очарование, это
непередаваемая красота. И хотя на фоне этой красоты перед
тобой всегда силуэт конвоира с винтовкой со штыком, она не
может не вызвать восхищения даже у голодного заключенного...
Радужно сверкает чистый белый снег и музыкально скрипит под
ногами. Все живое как будто спряталось от мороза, оставив
на белой поверхности лишь узоры своих следов: зайчишки - треугольные
от елки к елке, белочки у самых стволов деревьев. Словно художница,
природа создала эту живописную картину...”
|
