|
Сон, навеянный полетом пчелы
Мира Мустафина
Встреча с Жарасом Такеновым и знакомство с его творчеством
заставило меня усомниться в неких расхожих истинах по поводу
художников...
 “Как
ни странно, только в свои 44 года я неожиданно открыл для
себя, что кусок грубого полотна и масляная краска дают мне
возможность быть честным с самим собой и не задевать при этом
чувства других”.
Слушая Жараса, я думала, что все эти мысли - лишь часть всех
его дум. Читатель, может быть, осудит моего героя и решит,
что с его стороны - это крайний поступок: быть в науке и увлекаться
искусством. Возражаю: крайности - крайность. Доподлинно известно,
что именнотакими крайностями движется наша с вами жизнь. Просто
и искренне Такенов сказал: “Порой мои мысли превращаются в
удивительные формы и в неожиданных сочетаниях выливаются на
холст, как откровения зрелого и в то же время наивного в своем
желании познать истину человека”.
Знаю, как характеризует живопись обыватель - бесполезным занятием,
каким-то непонятным, заоблачным. Жарас доказывает другое:
с любым такое может случиться - взять кисть и писать. “Шаман”,
“Похмелье”, “Белый город”, “Театр начинается с вешалки” -
в них, пусть капельно, Жарас передал тревогу, которая терзает
мир. Не наступает ли стандарт на личность? Не сглаживает ли
стандарт индивидуальности? Что сделать, чтобы человек обязательно
состоялся? “Рисовать”, - утверждает Жарас.
- А могу ли я без ярких способностей начать заниматься
живописью?
- Да. Я твердо убежден: в каждом из нас живет художник. Любой
из нас в любом возрасте может стать им. Я на холст выливаю
свои откровения, зрелые, а порой и не очень. Больше, наверное,
наивных, на чей-то взгляд. Но в любом случае я хочу познать
истину. Художник - это не профессия, это состояние души, это
прозрение, это изложение себя и освобождение.
- От чего?
- Для меня - от мысли переделать мир. Сколькие из нас могли
стать художниками?
Тоска по себе... Ее подсказывает, наверное, наша жизнь. Такенов
утверждает, что люди - не винтики, не элементы математического
уравнения, не нули, единственное назначение которых - увеличивать
значение единиц. Многие его работы, например, “Тоник и джин”,
“Хранитель снов”, “Восьмое марта”, говорят и другое. Какие
гарантии ни давало бы личности общество, это не освобождает
ее от собственных усилий.
Квартира-мастерская Такенова навеяла меня на мысль: взять
и перелистать “Очарованную душу” Ромэна Роллана. Вспомнила
Анетту Ривьер, что всю жизнь страстно боролась за свою живую
душу, за свое “я”. Точно так же Жарас, на мой взгляд, борется
за свое “я”. Ромэн Роллан создавал свою Анетту в то время,
когда родилось понятие “потерянное поколение”, когда со страниц
романов Ремарка и Фаллады вставал образ маленького человека,
скованного прописными истинами, способного в лучшем случае
лишь на негодование. Автору “Очарованной души” казалось особенно
важно противопоставить обывательскую пошлость, с одной стороны,
и декадентскую немощь, с другой, натуру цельную, чистую, сильную.
В случае с Жарасом очарованная, цельная, чистая, сильная
натура словно из книги Роллана кричит на весь мир о своем
“я”. “Поклоняюсь Сальвадору Дали, его творчество мне импонирует.
В каждой его картине читаешь мысль, везде чувствуешь, как
художник стремится понять жизнь. Дали дает мне пищу для размышлений”.
А творчество самого Жараса, в свою очередь, дало пищу для
меня.
- Жарас, ты целыми днями на работе, занимаешься важным
делом - экологией.Где же находишь время на творчество?
- Ночью. За мольбертом могу просидеть до утра. Потом собираюсь
и иду на работу и чувствую себя превосходно, словно отдохнул
9-10 часов. Потому, наверное, живописи я приписываю элемент
медитации.
- Кто из профессиональных художников знаком с твоими работами?
- Сакен Нарынов, известный скульптор.
- И что же он сказал?
- Во всяком случае, на понимание и поддержку Нарынова могу
рассчитывать. Вообще-то я предпочитаю больше мнение простых.
Например, у меня в гостях был Елеусизов, известный казахстанский
эколог. Увидев мои работы, воскликнул: “И что ты уродов рисуешь?!
И на это ты тратишь время?” Просто и ясно выразил свою мысль.
Главное, что искренне. Больше всего уважаю искренность.
- В таком случае рассчитываю на твою искренность. Заниматься
всерьез живописью ведь дорого? Допустим, я захотела рисовать,
с чего мне начать?
- Безусловно, это дорогое удовольствие. Масляные краски, которыми
я пользуюсь, на мой взгляд, высокого качества, - петербургские.
В последнее время иногда использую московские.
- Не скажите, российские краски всегда по качеству занимали
третье место в мире.
- Градации такой не знаю, но вот белила использую китайские.
Холст, подрамники, кисти покупаю сам. С чего начать вам рисовать?
Могу сказать одно: если вы чувствуете в себе такую необходимость
и желание, можно начать с обыкновенного тетрадного листа и
карандаша.
- Я не могу понять другого: обычно художники ждут признания.
А вы, по большому счету, не известны большому кругу культурной
общественности. Ваш индивидуальный сайт вряд ли принесет популярность...
- Да, мне об этом говорят многие. У меня не было ни одной
персональной выставки. Свои работы не продаю - такой у меня
принцип. Это еще связано со студенческими годами. В КазГУ,
учась на биофаке, выпускал газету “Биолог”. Эта стенгазета
была уникальной, размер ее - 14 метров в длину. Думаю, что
нынешние студенты вряд ли выпускают такие газеты. Она была
рупором всего нашего факультета. Так вот, все рисунки, карикатуры
в ней были мои. Я получал большое удовольствие, когда мои
однокурсники посмеивались над моими карикатурами. Продавал
свои рисунки и в журнал “Шмель”, по тем временам рисунок стоил
очень дорого, журнальная карикатура оценивалась в 25 рублей.
В принципе, неплохо: два рисунка - и в кармане 50 рублей.
Безусловно, это было хорошей прибавкой к стипендии. Но меня
угнетала такая продажа. Не устраивает меня коммерческий вариант.
Не люблю писать за деньги.
- Все художники живут за счет продаж и аукционов.
- Я их понимаю. Ведь многие из них имеют доход только за счет
творчества. У меня есть более стабильный доход.
- Тебе повезло: при ООН быть региональным советником.
- В студенческие годы и учась в аспирантуре в Москве, что
удивительно, писал в основном карандашом и акварельными красками.
Писал легко, наверное, потому что был по характеру легким.
И вдруг в 44 года решил перейти на масло. Наверное, потому
что по молодости не задумывался о вечном. Не смейся, пожалуйста.
- Всерьез думаешь о вечном?
- Да, вот так, к 45 годам и ты, может быть, задумаешься. Я
понял, что для меня сейчас важны тона. Посмотри, какая жизнь:
яркая и не очень, в ней обязательно есть полутона, какие-то
тени и серые краски. В 44 я понял, что самый совершенный материал
для художника - это масло. Масло и холст вечны. Что-то да
оставлю людям.
- Но прежде чем так говорить, надо ведь показать свои
работы.
- Соберусь с духом. Мне многие говорят, чтобы я продавал свои
работы. А многие даже хотели купить. Я отказываюсь. И они
мне в аргумент: вот тряхнет землетрясение, и все погибнет
в одном месте, а тут хоть по миру разойдется, имя твое узнают.
У меня просто такой принцип.
- Сайт не поможет тебе, нужны персональные выставки и
чтобы твои работы были в коллекциях музеев. Вот на сайте я
смотрела твои работы, практически никакого впечатления. Мое
убеждение, что для полного восприятия и ощущения надо видеть
вживую.
- Я с тобой согласен. Я сам прошел через это, пока не
увидел своими глазами подлинного Дали. Этим летом съездил
к нему на родину.
- За свой счет?
- Безусловно.
- Жарас, как в тебе сочетается биолог и художник?
- Без иронии - нормально. Леонардо да Винчи был механиком,
Руссо таможенником, а на склоне лет - художником.
- Ты по гороскопу...
- Близнец.
- Ну понятно: Близнецы живут не одной жизнью.
- Несколькими. Мне скучно жить одной. Биолог, художник, спортсмен.
В 16 лет я был уже кандидатом в мастера спорта по боксу. Для
этого вида спорта такой результат в 16 лет - очень даже неплохо.
Был в юношеской сборной “Олимпийские надежды” и при этом еще
рисовал карикатуры.
“Среди пустых окон и слепых стен большого города разбросаны
одинокие страдающие души мужчин и женщин в поисках смысла
жизни и жаждущих признания. Они пытаются любить и радоваться,
продолжают размышлять и страдать, мечтают и грезят о чем-то
только им ведомом”.
В Жарасе я не заметила ни разочарованности, ни растерянности,
ни злости - всего того, что часто идет за отрицанием. Нет
в нем сложности, которая будто бы удел всякого художника.
Творчество Жараса Такенова заставляет задуматься о другом:
всегда ли мудрость и цельность могут противостоять бесплодному
скепсису? Жаль, что зритель не может на деле проверить мои
слова.
|
