|
Утраченные иллюзии - 2
Мира Мустафина
В прошлом номере мы опубликовали первую часть интервью
с Эдуардом Ханком, членом жюри XIII Международного музыкального
фестиваля “Азия дауысы”. Предлагаем на ваш суд продолжение
диалога.
Эстрада - не классическое направление, в классике все
понятно и уже давно обрело оттенок вечности.Там есть глубокие
традиции и главное - техническое мастерство, помноженное на
свою индивидуальную интерпретацию. Кто из современных эстрадных
звезд оставит какие-то традиции?
Пятница, 9 августа, утро. Звонит коллега из “толстушки” и
сразу в лоб: зачем надо было тебе это интервью с Ханком? Эдуард
- такой эпатажный, опальный,  скандальный,
Россия над ним смеется. Я промолчала. Через несколько минут
позвонил еще один знакомый репортер. И так все выходные. Зачем
я это все рассказываю? С одной стороны, защитить Эдуарда Семеновича
Ханка, композитора самых популярных хитов 80-90-х, от нападок.
А с другой, - пересказать слова Ван Гога, что когда есть один
сахар, часто забываем его вкус, совсем не ощущаем и теряем
его. И для того, чтобы ощутить настоящий вкус, надо немного
соли...
- Эдуард Семенович, хотели бы вы прожить свою жизнь заново?
- Хотел бы, исключая собственные ошибки.
- А много их было?
- По молодости я был слишком слаб на женщин.
- Так-так-так...
- Нет, у меня есть официальная жена, причем одна-единственная.
Бывает, что и сейчас поглядываю на молодых.
- Так что вы цените в женщине больше всего?
- Пикантность.
- Вам знакомо чувство отчаяния?
- Знакомо, хотя в настоящее время уже давно не испытываю этого.
Меня устраивает, что я работаю в команде Резника и живу в
Москве. От активной композиторской работы я отошел, у меня
сейчас новая профессия - журналист. Всякое было в моей жизни:
когда-то меня Союз композиторов ругал, все кричали, что я
малопродуктивный, выдаю одну песню в год. Но какие хиты, господа!
Качество - самое главное, практически не было брака, все песни
становились популярными. Да кто их пел - народные любимцы!
Пугачева, например. Отчаяние? Последнее мое отчаяние - это
“Славянскй базар”. Меня возмущает, с каким апломбом его проводят.
На самом деле все уже никому не нужно. Не дружба, а туфта.
- Эдуард Семенович, вы уже повторяетесь...
- Милочка, намекаешь на мою старость, склероз что ли? На “Славянском
базаре” Гран-при разбирают европейцы: югославы там, молдаване,
болгары. Помяни мое слово: у вас и нынешний приз будет отдан
кому-нибудь из азиатского региона (интервью записывалось 4
августа, за день до официального озвучивания имен победителей
и призеров “Азия дауысы”. Ханок был прав: Гран-при уехал в
Малайзию. - Авт.).
- Откуда вы знаете? Быть может, Зикки, югославский конкурсант,
увезет домой 10 тысяч долларов?
- Однозначно - нет. Каждый конкурс несет свою политику. Все
уже распределено. На вашем свои порядки - только представители
азиатской национальности будут претендентами на Гран-при.
Это официальная политика “Азия дауысы”. У “Славянского базара”
- своя правда, у “Юрмалы: новой волны” - своя. Все меня мучают
вопросом: что там я в летописи своей пишу? А я ведь даже у
вас не бросил работать. Вечерком прибегал и отписывал свои
впечатления. Единственное, чему я рад - что нашел себя, обрел
новую профессию. На эстраде и около нее нужно быть смелым,
а это значит - осознавать свои возможности.
Как журналист, я независим, а это такой кайф - свобода. Покажите
мне зависимого летописца. Вспомни-ка историю, не найдешь ни
одного имени. 10 тысяч экземпляров “Пу-га-чев-щи-ны”, конечно,
капля в море. Книга была издана в 1998 году, киевская “Астарта”
постаралась. Представляешь ситуацию: книга издана в 1998-м,
а московский люд читал ее прошлым летом. С одной стороны,
это очень хорошо: в первой редакции я все намешал, всех под
одну гребенку загнал, вместе с “Кру-тиз-ной” выйдет вторая
редакция, уж в ней будет все систематизировано.
- Под теорию волны, имеется в виду?
- Возможно. Теорию я в любом случае изложу, с хроникой наведу
порядок. Интересное дело: сначала меня безумно ругали, обижались,
приветы различные передавали, а теперь многие мечтают попасть
в мою книгу.
- Например?
- Лев Лещенко, Валерка Леонтьев.
- Кому из российских эстрадных звезд, на ваш взгляд, стоит
обратить внимание под углом вашей теории?
- Остаточную волну ощущают или просто-напросто находятся в
климактерическом состоянии: Маша Распутина, Ирина Аллегрова,
Наташа Королева, Татьяна Овсиенко. Ну, Лариса Долина, может
быть, так с годок продержится...
- Смелый вы...
- О чем я говорю, видит каждый. Дружба дружбой, служба службой.
В историю нашей эстрады войдут и запомнятся потомкам Владимир
Высоцкий, Клавдия Шульженко, Леонид Утесов, Марк Бернес. У
каждого из них была “своя песня”. Возможно, и Пугачева (пик
творчества 70-80-е - начало 90-х), в настоящее время она,
бедняжка, мается между эстрадой и шоу-бизнесом. Третья ее
ошибка в том, что она не может принять решение, петь-то ей
уже не надо, лучше бы перешла в шоу-бизнес и продюсировала
своего Филю. В эстраде силен тот, у кого “своя песня”.
Эстрада - не классическое направление, в классике все понятно
и уже давно обрело оттенок вечности. Там исполнители интересуются
другими вещами - сколько лет пианисту или скрипачу, что он
исполняет, к какой школе он принадлежит, что будем слушать
- первый концерт Чайковского или Баха? Там есть глубокие традиции
и главное - техническое мастерство, помноженное на свою индивидуальную
интерпретацию. Кто из современных эстрадных звезд оставит
какие-то традиции?
Всегда говорю и буду говорить, что эстрада - это сплошные
временные эмоции и напоминает веер абсолютных нюансов.
Например, Боря Моисеев или тот же Николай Басков - у каждого
своя ниша. Они хоть что-то пытаются сделать, ищут, двигаются
вперед.
Безусловно, самое трагическое в эстрадном жанре - быстротечность.
Запоминаются те, кто вовремя уходит. Заметьте, с каким трепетом
народ относится к Иосифу Кобзону, какое было сногсшибательное
прощальное турне. Зрители рыдали, сам видел. Теперь он из
разряда великих мэтров. А властный, еще более популярный,
политикой пытался заниматься, да и предпринимательская жилка
есть. Цветет Кобзон. Его уже приглашают не как певца, а как
почетного дорогого гостя. Иосиф, если будет настроение, споет
что-нибудь, и петь он будет не под фонограмму, а вживую, рояль
выкатят и зазвучат песни из кинофильма “Семнадцать мгновений
весны”... Публика в восторге. Ордена получает, ваш президент
тоже его наградил в честь новой столицы. Вот как надо устраиваться
в жизни!
А Алка все мается, все уходит и приходит, черт ее поймет.
Гребенщикову тоже пора помахать ручкой. Совсем задержался.
И что получается: трясет своей козлиной бородкой, смешит народ.
- Эдуард Семенович, вы, как хирург, режете не моргнув глазом...
- Когда я передал свою книгу Алле Борисовне, всеми точками
организма почувствовал, что перегнул палку. Не скрою, сначала
испугался, потом извинялся, но все равно летопись издалась
и будет издаваться и не потеряет свою остроту. По сути дела,
я предлагаю хирургическое лечение. Кто-то ведь должен сказать.
И Аллу понимаю. В советское время мы все были номинально равны,
а сейчас только деньги помогают держать марку. Ей приходится
трудиться, придумывать что-нибудь новенькое, чтобы продержаться.
Наконец-то мы почувствовали, что западные клипы, которые смотрит
наш мужик, наступают нам на пятки. Сейчас мало кто будет слушать
наших. Мы оказались неконкурентоспособны, это показало “Евровидение”:
кому она была нужна там, Пугачева, старая баба?
- Эдуард Семенович, какой вы резкий!
- То резкий, то смелый... Я высказываю свою точку зрения.
Представьте, к вам на “Азия дауысы” приезжает 50-летняя индонезийская
певица, вы будете ее слушать? Нет, вы сразу поймете ее бесперспективность.
- Не скажите, а как же наша гостья Си-Си Кетч?
- Не сравнивай! Эта голландская старушка 80-х. У вашего Иргалиева
не было денег на более молодых. У нас низкая технологическая
культура. Майкл Джексон снимает клип в 8 миллионов долларов.
Самые дешевые - 80 тысяч долларов: плохонько-средненькие.
Только Алсу, одна-единственная, сняла самый дорогой - на 160
тысяч долларов клип. Россияне этой сумме удивляются. Всем
понятно, что у нас другой менталитет. За границей больше котируется
Спиваков, нежели Пугачева. Спиваков из классического направления.
- Какая нам нужна песня?
- Песня, которая будет звучать в Сибири в столовых, наспех
превращенных в концертный зал, и чтобы простой люд говорил
певцу: пой так, чтоб ноги согрелись.
|
