Забег на длинную дистанцию.
На днях известному актеру Юрию Капустину исполнилось 60 лет

Мира Мустафина

Он мечтает, чтобы о его юбилее не узнали. О бенефисе в честь 60-летия в Академическом театре русской драмы имени М.Лермонтова он не хочет и рассказывать.

“Сочтут нужным - проведем, а если забудут - не обижусь”. Я ему тоже попыталась наговорить кучу комплиментов (актерам нужны слова признания) и совсем забыла, что он еще и режиссер. Театралы помнят его “Двое на качелях”, “Наедине со всеми”, “Двойная игра”, “Снега метели”. В словословии он не нуждается, как и в том, чтобы всей стране объяснили, какой он хороший. Публика и так его обожает по сериалам “Перекресток” и “Саранча”. Юрий Николаевич Капустин - заслуженный артист Республики Казахстан.
- За столько лет вы не устали от театра?
- Нет, такое мне и в голову не приходило. Меня все больше тянет к зрителям. Вообще-то у меня нет любимых ролей, все мои роли, как дети, поэтому какую-нибудь особенную и любимую я выделить не могу. Моим правилом является то, что я живу ими. Радостно оттого, что с наступлением нового сезона будем репетировать “Эзопа”.

- Но это же действующий спектакль?

- Возвращаюсь к нему после болезни. “Эзоп” ведь практически не шел прошлый сезон из-за меня (опять забыл название своей болячки)...

- Инсульт...

- Да-да, только не списывайте меня, я буду еще работать. Всего несколько месяцев не было меня в театре, а из моей гримерки даже настольные лампы завхоз утащил. Мне стало обидно: зачем же так? Я еще живой, ну просто заболел человек, ведь со всяким может такое приключиться (хорошо еще, что нового актера за мой столик гримерный не посадили). Увидев такое самоуправство, пошел сразу к Рубену Суреновичу Андриасяну жаловаться: так, мол, и этак. На следующий день лампы вернули, правда, не мои, другие...

Юрий Николаевич Капустин вернулся в театр сразу же, как смог. В августе прошлого года у него был инсульт, а в ноябре он вышел на съемочную площадку “Саранчи”. Этим он напоминает людей совсем не театральных, а цирковых. Для него театр - это процесс, головокружение, риск, а актерское мастерство - это сначала труд, “каторга в цветах”, а потом уже “Ап!” - и поклон. Такой вот он профессионал. Его жизнь напоминает бег на длинную дистанцию.

- Юрий Николаевич, в вашем репертуаре есть масса ролей...

- ...О которых другие могли бы только мечтать: Гуськов “Живи и помни”, Голубев “Наедине со всеми”, Арбенин в “Маскараде”. Сейчас великолепный ролевой материал в “Цене”, который будет опять идти в этом юбилейном для театра сезоне. Нашему театру исполняется 70 лет. Ксанф в “Эзопе”, Игорь в “Пока она умирала”... А хотя я - неизбалованный театральный актер. Количество ролей неважно, важно качество. Для меня самое главное - пропускать через сердце. Может быть, я старомоден. Но если в работе над той или иной ролью нет мучений, вряд ли что-нибудь получится. Думаю, что актеры просто обязаны мучиться над ролевым материалом, создавая тот или иной характер.

- Ну вот спектакль “Пока она умирала”, на мой взгляд, это просто сказка. В сказках и играть легко...

- А почему мы боимся сказок? Ведь вся наша жизнь, по сути дела, тоже сказка. Посмотрите, в кого мы превратились - в компьютер. Люди сейчас просчитывают все: свои поступки, любовь, деньги, отдых, еду. В программке спектакля написано “комедия”, а я думаю, что это просто грустная комедия. Это ностальгия по добру, по человеческим отношениям. Деньги, дача на Канарах - ничто по сравнению с семьей, человеческим добром, детьми. Дом, где тебя ждут, где ты можешь рассказать все, что у тебя накопилось, и где тебя выслушают. А самое страшное - это одиночество. Вот мой герой одинок. Может быть, вам знакомо одиночество? Мне кажется, в любом возрасте человек проходит через это испытание, а это жуткое ощущение. Когда ты один и никому не нужен. Человек на этой земле вообще живет в мире иллюзий. Обстоятельства что-то ломают, во что-то вмешиваются, и не всегда получается так, как хочется. А театр помогает жить, на сцене-то ведь, по хорошему счету, - иллюзия.

- Артист, наверное, должен быть уверенным в себе?

- Мера должна быть. Если всегда уверен, тоже плохо. Надо постоянно работать на профессию. Я вот каждое утро занимаюсь гимнастикой, нет, не упражнения физические, а гимнастика над речевым аппаратом. В больнице на второй день после инсульта я по старой привычке решил заняться речью. Для драматического актера архиважно красиво говорить. Ругаюсь в театре по этому поводу, как член худсовета бесконечно делаю молодежи замечания. Сценическая речь должна быть на высоте. А то что кругом делается: молодежь выходит на сцену и говорить не умеет. Бедный зритель в зале даже не поймет, что произносят, даже ударения в словах ставят неправильно. Не буду хвастать, но я вслух прочел всего Достоевского. Теперь взялся за “Тысячу и одну ночь”. Утром захожу на кухню, а там на холодильнике дожидается меня книжка. Жена вместе со мной все перечитала, я ведь читаю вслух, а она слушает.

- Вы послушный артист?

- По молодости не очень, буйствовал, как мог, что-то вечно доказывал. С возрастом стал терпимее, хотя в душе такой же максималист, как в 20 лет. Для меня, чтобы стать послушным, необходимо одно условие: чтобы режиссер меня очаровал. Как в свое время Мар Сулимов. До сих пор вспоминаю, как мы работали вместе над спектаклями. У него все было расписано: первые две репетиции мы собирались и обсуждали пьесу, каждый высказывал свою точку зрения, порой ругались, спорили, бились, а потом после всех страстей и обид начинали работать одной командой, единым целым, ансамблем. Сулимов был гениальным, он все мог предвидеть и рассчитать, все - от первой читки до сдачи спектакля. Ни одного лишнего движения, ни одного лишнего прогона. Вот он был профессионал.

Сейчас это слово подрастеряло свое первостепенное значение. Есть в нашем театре молодые режиссеры, и что толку? У нас в каждой гримерке сидит режиссер. Много актеров с режиссерским дипломом. Диплом-то дипломом, а дело, сцена - вот где нужно себя доказывать. Я очень люблю растворяться и быть потрясенным. Это необходимые для меня ощущения. Но я не могу себя заморочить настолько, чтобы от какого-то бездарного человека прийти в восторг. Только профессионализм - вот что у меня вызывает восторг.

- Значит, вы возраст свой ощущаете?

- Нет, возраст - это чепуха, я прожил всего 60. Практически это только первая половина моей жизни. Впереди другая. Ведь я дал себе установку дожить до 120.

- Вы просто оптимист.

- Терпеть не могу хмурых людей, вечно недовольных чем-то. Надо радоваться всему, даже тому, что ты родился, что у тебя две ноги, две руки. Если жарко - хорошо, если дожди - прекрасно, все ОК. Мне однажды в театре сказали: “Юра, ну что ты слишком много улыбаешься без причины?” Представляете, намек на что: смех без причины...

- И что вы ответили?

- Что я живу лишь миг, короткий миг, и почему я должен все это время хмуриться?
- Вы волевой человек?

- Пытаюсь быть сильным.

Мне нравятся его теории. “Театр - не засушенный в распорках конструкций, не свернувшийся в ребус, как в кокон. Театр вне политики. Театр, апеллирующий не к запрограммированному разуму, а к чувствам, заставляющий грезить, способный гипнотизировать. Роль театра - миссионерская”. Таков взгляд на это искусство Капустина.

- Юрий Николаевич, не может быть, чтобы за 60 лет не было провала...

- А как же, я же живой, у меня тоже были неудачи, провалы. Меня жизнь так протаранила, что врагу не пожелаю. Рано потерял отца и единственного своего сына похоронил. Сын погиб молодым. В прошлый год, например, здоровье подкачало. Но, несмотря ни на что, я готов работать. А в театре я придерживаюсь одной формулы, которая была когда-то девизом моего педагога: “В закулисной жизни театра больше плохого, чем хорошего. Ваше счастье, если это плохое будет проходить мимо”. Так что все плохое в закулисной жизни проходит мимо меня.

С днем рождения, Юрий Николаевич, желаем вам здоровья!