Забег на длинную дистанцию.
На днях известному актеру Юрию Капустину исполнилось 60 лет
Мира Мустафина
Он мечтает, чтобы о его юбилее не узнали. О бенефисе в
честь 60-летия в Академическом театре русской драмы имени
М.Лермонтова он не хочет и рассказывать.
“Сочтут нужным - проведем, а если забудут - не обижусь”.
Я ему тоже попыталась наговорить кучу комплиментов (актерам
нужны слова признания) и совсем забыла,
что он еще и режиссер. Театралы помнят его “Двое на качелях”,
“Наедине со всеми”, “Двойная игра”, “Снега метели”. В словословии
он не нуждается, как и в том, чтобы всей стране объяснили,
какой он хороший. Публика и так его обожает по сериалам “Перекресток”
и “Саранча”. Юрий Николаевич Капустин - заслуженный артист
Республики Казахстан.
- За столько лет вы не устали от театра?
- Нет, такое мне и в голову не приходило. Меня все больше
тянет к зрителям. Вообще-то у меня нет любимых ролей, все
мои роли, как дети, поэтому какую-нибудь особенную и любимую
я выделить не могу. Моим правилом является то, что я живу
ими. Радостно оттого, что с наступлением нового сезона будем
репетировать “Эзопа”.
- Но это же действующий спектакль?
- Возвращаюсь к нему после болезни. “Эзоп” ведь практически
не шел прошлый сезон из-за меня (опять забыл название своей
болячки)...
- Инсульт...
- Да-да, только не списывайте меня, я буду еще работать.
Всего несколько месяцев не было меня в театре, а из моей гримерки
даже настольные лампы завхоз утащил. Мне стало обидно: зачем
же так? Я еще живой, ну просто заболел человек, ведь со всяким
может такое приключиться (хорошо еще, что нового актера за
мой столик гримерный не посадили). Увидев такое самоуправство,
пошел сразу к Рубену Суреновичу Андриасяну жаловаться: так,
мол, и этак. На следующий день лампы вернули, правда, не мои,
другие...
Юрий Николаевич Капустин вернулся в театр сразу же, как смог.
В августе прошлого года у него был инсульт, а в ноябре он
вышел на съемочную площадку “Саранчи”. Этим он напоминает
людей совсем не театральных, а цирковых. Для него театр -
это процесс, головокружение, риск, а актерское мастерство
- это сначала труд, “каторга в цветах”, а потом уже “Ап!”
- и поклон. Такой вот он профессионал. Его жизнь напоминает
бег на длинную дистанцию.
- Юрий Николаевич, в вашем репертуаре есть масса ролей...
- ...О которых другие могли бы только мечтать: Гуськов “Живи
и помни”, Голубев “Наедине со всеми”, Арбенин в “Маскараде”.
Сейчас великолепный ролевой материал в “Цене”, который будет
опять идти в этом юбилейном для театра сезоне. Нашему театру
исполняется 70 лет. Ксанф в “Эзопе”, Игорь в “Пока она умирала”...
А хотя я - неизбалованный театральный актер. Количество ролей
неважно, важно качество. Для меня самое главное - пропускать
через сердце. Может быть, я старомоден. Но если в работе над
той или иной ролью нет мучений, вряд ли что-нибудь получится.
Думаю, что актеры просто обязаны мучиться над ролевым материалом,
создавая тот или иной характер.
- Ну вот спектакль “Пока она умирала”, на мой взгляд, это
просто сказка. В сказках и играть легко...
- А почему мы боимся сказок? Ведь вся наша жизнь, по сути
дела, тоже сказка. Посмотрите, в кого мы превратились - в
компьютер. Люди сейчас просчитывают все: свои поступки, любовь,
деньги, отдых, еду. В программке спектакля написано “комедия”,
а я думаю, что это просто грустная комедия. Это ностальгия
по добру, по человеческим отношениям. Деньги, дача на Канарах
- ничто по сравнению с семьей, человеческим добром, детьми.
Дом, где тебя ждут, где ты можешь рассказать все, что у тебя
накопилось, и где тебя выслушают. А самое страшное - это одиночество.
Вот мой герой одинок. Может быть, вам знакомо одиночество?
Мне кажется, в любом возрасте человек проходит через это испытание,
а это жуткое ощущение. Когда ты один и никому не нужен. Человек
на этой земле вообще живет в мире иллюзий. Обстоятельства
что-то ломают, во что-то вмешиваются, и не всегда получается
так, как хочется. А театр помогает жить, на сцене-то ведь,
по хорошему счету, - иллюзия.
- Артист, наверное, должен быть уверенным в себе?
- Мера должна быть. Если всегда уверен, тоже плохо. Надо
постоянно работать на профессию. Я вот каждое утро занимаюсь
гимнастикой, нет, не упражнения физические, а гимнастика над
речевым аппаратом. В больнице на второй день после инсульта
я по старой привычке решил заняться речью. Для драматического
актера архиважно красиво говорить. Ругаюсь в театре по этому
поводу, как член худсовета бесконечно делаю молодежи замечания.
Сценическая речь должна быть на высоте. А то что кругом делается:
молодежь выходит на сцену и говорить не умеет. Бедный зритель
в зале даже не поймет, что произносят, даже ударения в словах
ставят неправильно. Не буду хвастать, но я вслух прочел всего
Достоевского. Теперь взялся за “Тысячу и одну ночь”. Утром
захожу на кухню, а там на холодильнике дожидается меня книжка.
Жена вместе со мной все перечитала, я ведь читаю вслух, а
она слушает.
- Вы послушный артист?
- По молодости не очень, буйствовал, как мог, что-то вечно
доказывал. С возрастом стал терпимее, хотя в душе такой же
максималист, как в 20 лет. Для меня, чтобы стать послушным,
необходимо одно условие: чтобы режиссер меня очаровал. Как
в свое время Мар Сулимов. До сих пор вспоминаю, как мы работали
вместе над спектаклями. У него все было расписано: первые
две репетиции мы собирались и обсуждали пьесу, каждый высказывал
свою точку зрения, порой ругались, спорили, бились, а потом
после всех страстей и обид начинали работать одной командой,
единым целым, ансамблем. Сулимов был гениальным, он все мог
предвидеть и рассчитать, все - от первой читки до сдачи спектакля.
Ни одного лишнего движения, ни одного лишнего прогона. Вот
он был профессионал.
Сейчас это слово подрастеряло свое первостепенное значение.
Есть в нашем театре молодые режиссеры, и что толку? У нас
в каждой гримерке сидит режиссер. Много актеров с режиссерским
дипломом. Диплом-то дипломом, а дело, сцена - вот где нужно
себя доказывать. Я очень люблю растворяться и быть потрясенным.
Это необходимые для меня ощущения. Но я не могу себя заморочить
настолько, чтобы от какого-то бездарного человека прийти в
восторг. Только профессионализм - вот что у меня вызывает
восторг.
- Значит, вы возраст свой ощущаете?
- Нет, возраст - это чепуха, я прожил всего 60. Практически
это только первая половина моей жизни. Впереди другая. Ведь
я дал себе установку дожить до 120.
- Вы просто оптимист.
- Терпеть не могу хмурых людей, вечно недовольных чем-то.
Надо радоваться всему, даже тому, что ты родился, что у тебя
две ноги, две руки. Если жарко - хорошо, если дожди - прекрасно,
все ОК. Мне однажды в театре сказали: “Юра, ну что ты слишком
много улыбаешься без причины?” Представляете, намек на что:
смех без причины...
- И что вы ответили?
- Что я живу лишь миг, короткий миг, и почему я должен все
это время хмуриться?
- Вы волевой человек?
- Пытаюсь быть сильным.
Мне нравятся его теории. “Театр - не засушенный в распорках
конструкций, не свернувшийся в ребус, как в кокон. Театр вне
политики. Театр, апеллирующий не к запрограммированному разуму,
а к чувствам, заставляющий грезить, способный гипнотизировать.
Роль театра - миссионерская”. Таков взгляд на это искусство
Капустина.
- Юрий Николаевич, не может быть, чтобы за 60 лет не было
провала...
- А как же, я же живой, у меня тоже были неудачи, провалы.
Меня жизнь так протаранила, что врагу не пожелаю. Рано потерял
отца и единственного своего сына похоронил. Сын погиб молодым.
В прошлый год, например, здоровье подкачало. Но, несмотря
ни на что, я готов работать. А в театре я придерживаюсь одной
формулы, которая была когда-то девизом моего педагога: “В
закулисной жизни театра больше плохого, чем хорошего. Ваше
счастье, если это плохое будет проходить мимо”. Так что все
плохое в закулисной жизни проходит мимо меня.
С днем рождения, Юрий Николаевич, желаем вам здоровья!
|