|
Художники сегодня - гарнир к основному блюду
Галина Галкина
- Мне показалось, что мы слишком суетимся. Когда-то в
начале своей творческой деятельности я писал монохромные картины.
Вернулся к этому сегодня. Но мне понадобился месяц на осмысление,
потому что в творчестве не может быть повторения. Близилось
мое сорокалетие. Человек, имеющий творческие амбиции, именно
в этот период заявляет о себе, когда есть что вспомнить и
о чем мечтать.
По признанию Гали Мырзашева, ВГИК научил его образно мыслить.
Он считает,  что
мультипликационное кино дает художнику гораздо больше, чем
просто кинематограф. В мультипликации художник реализуется
гораздо полнее, синтезируя изображение, музыку и звук в своем
произведении. Но когда производство анимационного кино остановилось
на “Казахфильме”, Гали ушел в “свободные художники”. Все эти
годы активно выставляется, находясь в постоянном поиске. Самое
значительное событие десяти минувших лет - приглашение участвовать
в выставке в Венгрии, где проводились Дни Мухтара Ауэзова,
посвященные столетию писателя.
- Более всего поразили каменные изваяния бал-балы, установленные
в центре Еропы, кипчакские музеи. Это было открытие для меня:
культура кочевников распространилась в Европе, имеет определенное
место в мировой культуре. Познакомился с парнем Петером, вполне
славянской внешности. Он свободно говорил по-казахски и совершенно
потряс меня исполнением на домбре почти забытой песни “Сусамыр”.
После посещения Венгрии Гали Мырзашев на очередной выставке
вдруг обратил внимание на чрезмерную утомительную цветность
картин, собственных и коллег.
- Мне показалось, что мы слишком суетимся. Когда-то в начале
своей творческой деятельности я писал монохромные картины.
Вернулся к этому сегодня. Но мне понадобился месяц на осмысление,
потому что в творчестве не может быть повторения. Близилось
мое сорокалетие. Человек, имеющий творческие амбиции, именно
в этот период заявляет о себе, когда есть что вспомнить и
о чем мечтать.
У художника Гали Мырзашева определились направления работы:
тема материнства, а также воздействие на человека геометрических
фигур в пространстве. Тема материнства - всеобъемлющая. В
жизни человека присутствует мать, есть и такое понятие как
“мать-земля”. Мы берем у матери жизнь и уходим из жизни как
бы из материнских рук.
Однажды ребенком, ожидая в степи автобус, он увидел гигантский
белый шар в отдалении. Оказалось, что это 50-метровое строение
имело отношение к ракетной установке. Аягуз был военизированным
районом, оплотом против “китайской угрозы”, так называемый
“почтовый ящик”. Огромный белый шар поразил Гали - он испытал
мистическое чувство, новое для мальчика. Как знать, может
быть, именно тогда в нем родился художник.
- В начале 90-х оказался в тех краях, попросил брата свозить
меня в аул, в детские места. Но напрасно я искал этот шар,
который для меня был мистическим символом добра и зла, атома
и космоса, земли и неба. Его уже не существовало. Шар распилили
и использовали в качестве купола в здании. Ирония сущего:
от великого до простого - всего один шаг. Шар, который пугал
меня в детстве, стал крышей дома. Думаю, каждый испытал на
себе воздействие геометрических фигур: например, тревожной
ауры заброшенных домов с пустыми окнами. И, наоборот, - хоромы
в тысячу квадратных метров, внушающие ощущение сытого, благополучного
бытия. И там и тут присутствует душа дома - но сколь разные
впечатления. Я сделал вывод, что суета бессмысленна, поэтому
перешел на аскетичный язык живописи. Как сказала моя коллега:
“Цвет охры в живописи - это цвет жизни и смерти: из охры мы
возникаем и в охру возвращаемся”. Именно поэтому меня так
волнует этот цвет.
- В начале 90-х появились современно мыслящие, опережающие
время художники “новой волны” - Маданов, Бапишев, Менлибаева,
Есенбаев, Сыдыханов. Что появилось после них?
- Антуан де Сент Экзепюри сказал, что искусство определяет
лицо времени. Лицо народа и власти. На мой взгляд, лицо сегодняшнего
искусства не соответствует уровню культуры и роли нашего народа.
Сегодня у многих покупателей большим успехом пользуется жанр
“пошлого реализма”. Люди обратились к кичу.
Сегодня творчество художника применяют как гарнир к основному
блюду. Проводятся пышные мероприятия с большой концертной,
театральной программой. А мы идем как дополнение. Чиновники
формируют состав участников, смешивая реалистов кича и современнных,
ищущих художников: два направления не взаимодействуют, но
выглядит это как лицо искусства. Эклектичное, не имеющее отношения
к творческим поискам художников.
- Но ведь роль эксперта мог бы выполнять Союз художников
Казахстана или иное творческое объединение?
- Союз художников как таковой распался. “Высокое” назначение
объединения заключалось лишь в распределении мастерских среди
художников. На этой недвижимости, на распределении материальных
благ и держался Союз художников. Распался СССР, и отпала надобность
в Союзе художников. Мы создали с московскими и киргизскими
коллегами Центр искусств - “Арт-Евразия”, основные задачи
которого - объединить художников, наладить цеховые связи и
реагировать на происходящее вокруг. Ежегодно весной мы планируем
проводить выставки по маршруту Москва-Алматы-Астана. С получением
независимости мы не утратили тяги к нашим соседям, почти родственникам
- России, странам СНГ. Чтобы получать информацию о современных
процессах в живописи, не оставаться на периферии цивилизации,
мы хотим получать часть тиража популярного в мире художников
российского журнала “Арт-хроника” (общий тираж десять тысяч
экземпляров).
Необходима нам своя профессиональая телепередача, телевизионный
журнал - неформальный по форме, по языку - ведущими которого
должны быть художники и искусствоведы. В подобной программе
нуждаются не только сами художники, но и зрители. Обратимся
к акимам Алматы и Астаны о выделении помещений под мастерские,
где бы мы проводили открытые студии. Увы, в нашем государстве
нет грантов на обучение в московских творческих вузах, в цене
сегодня только экономисты и юристы, поэтому именно нашему
поколению профессиональных художников суждено поднимать уровень
ремесла младших коллег.
Создание багетных мастерских, открытых студий, собственного
журнала и телепрограммы - вполне осуществимые задачи. Конечно,
мы рассчитываем на государственный грант, но и намерены поставить
наше предприятие на рельсы самоокупаемости. Если мы сумеем
реализовать эти четыре задачи, можно будет говорить о каком-то
прорыве из нынешнего застоя.
Гали удивляется, что его дочери не знают, что такое социализм,
кто такой Ленин.
- Это обнадеживает - все временное уйдет, так же канет в
небытие кич, вернее, займет свое непретенциозное место. В
свое время как художник и житель земли я полагал, что с наступлением
третьего тысячелетия все изменится - будет снег белее, солнце
ярче, люди добрее. Но все оказалось лишь страничкой в календаре.
В своем перфомансе, посвященном третьему тысячелетию, Гали
Мырзашев представил семь картин - семь звезд в степи. Закрыл
полотна золотой материей. Семь девушек-моделей с закрытыми
лицами - воплощение этих звезд на земле. Закрытые картины,
будто еще нерожденные, как багажник всадника на коне - коржын
- вещь в себе. Компьютерный сюжет - качели на мониторе - образ
бесконечности времени и пространства. Эстафета жизни продолжается.
Открываются картины, как лицо невесты на свадьбе - обряд представления
- беташар. Картины рождаются в этот миг для зрителей. Замысел
художника воплощается.
- Я раньше от незнания ненавидел перфоманс, полагая, что
его делают художники, не умеющие рисовать. Не приемлю радикальное
искусство: когда художник режет барана, выпивает его кровь
и объявляет себя потомком Чингисхана. Я бы ему предложил сесть
на горшок, натворить в него и, опрокинув на себя, сказать:
“Я - дитя человечества”. Все радикальное, вызывающее осуществляется
на деньги дядюшки Сэма - это временное явление.
Перфоманс без примеси радикализма, считает Гали, - это интересный,
новый жанр, в котором его привлекают элементы театрального
искусства. По первому образованию Мырзашев - сценограф.
Гали Мырзашев готовит новый перфоманс. В нем он хочет отразить
роль геометрических фигур в жизни человека.
- То, что она велика, - несомненно. Такой пример: жена,
человек городской культуры, была удивлена, увидев, как успокоилась
маленькая дочь, когда ее положили в бесик - национальную кроватку.
Таким же поразительным феноменом представляется мне юрта,
совершенно уникальное строение. Культурное наследие предков
живо и до сих пор востребовано.
- Когда комфортнее жилось художнику - в советское время или
сейчас?
- В советское время было уютно избранным, так как существовала
своя ведомственная вертикаль. Если художник заявил себя как
монументалист, он постоянно имел заказы. Чем больше регалий,
тем пышнее быт художника. Понимая, что его кормит востребованное
искусство партии, он выполнял свою “нетленку”, был сыт. Я
убежден, что художник должен быть холодным и голодным - тогда
он создает искусство. Художник - это интуиция общества, его
обоняние. Но многим нашим художникам комфортно и сегодня -
они нашли свою технику, “штампуют” картины, возможно, имеют
на них спрос. Но истинный художник оппозиционер ко всему -
к обществу, власти, моде. Он болезненно честно реагирует на
происходящее, часто не думая о хлебе насущном. Как гражданин
в высоком смысле этого слова. Гражданская позиция не должна
зависеть от уровня жизни. Он сопротивляется многим вещам:
пусть это будет восторженная любовь, художник может изнутри
на нее посмотреть и усомниться - а вдруг это не честная любовь,
корыстная. Художник - нерв общества. В его душе - ураган.
Родом из детства
- Мне везло на добрых внимательных людей. Ребенком я учился
в городе Аягузе Семипалатинской области в интернате. Родители
жили в ауле Батпак (дословно - “грязь”), где не было школы,
поэтому мы с братьями и сестрами учились в интернате. Отец,
участник войны, и мать воспитали десятерых детей, достойных
граждан республики. Это - лучшее, что было в советское время:
возможность получать бесплатное и очень качественное образование
детям больших и необеспеченных семей. Социализм, как общество,
сделало упор на социальное равенство, поэтому нам повезло
родиться в то время, которому я благодарен. Если бы мне сейчас
было 10-12 лет, как сложилась бы моя жизнь, я не знаю. Отец
взращивал в сыне художника: показывал его картины друзьям,
подогревал интерес к рисунку. А началось все с химического
карандаша, которым Гали писал адреса родственников на фанерном
ящичке посылок, которые во все концы Союза отправлял отец.
Карандаш оставался в распоряжении Гали, и он с упоением рисовал
на белой матовой стене под ковром свои первые картины.
В детстве его окружали Сары-Аркинские степи. Этот образ навсегда
запечатлелся в сознании. В дальнейшем, по словам Гали, его
творчество было лишь осмыслением увиденного в детстве.
|
