Сохранивший мечту

Мира Мустафина

Празднование 70-летнего юбилея обрушилось на народного артиста СССР Азербайжана Мадиевича Мамбетова, как он сам признался, совершенно внезапно. Азербайжан Мадиевич сопротивлялся и возмущался - 70-летие в сентябре. Зачем же этой дате посвящать целый фестиваль "Театральная весна 2002 года"? Убедил Азеке только Есмухан Обаев, художественный руководитель академического театра казахской драмы имени М.Ауэзова. Убедил, а быть может, заинтересовал проектом - восстановить давно забытую постановку "Абай" М.Ауэзова. "Абая" Азербайжан Мадиевич выпускал 40 лет тому назад. С первым "Абаем" связаны легендарные имена казахских актрис - Сабиры Майкановой, Фариды Шариповой, Бикен Римовой. Второй "Абай" - новое поколение актеров театра. Сам Азербайжан Мадиевич во время интервью не переставал повторять имена главных героев "Абая" - Булата Абильманова и Шайзию Ахметову. Признался, что благодаря им он обрел второе дыхание. Идея движет. Работа захватывает.

- Когда именно, Азербайжан Мадиевич, вам пришла мысль стать режиссером?
- Мне везло в жизни на хороших людей. Три человека - Шакен Айманов, Виктор Дьяков, Моисей Гольдблат - сыграли в моей судьбе кардинальную роль. Родился я в Волгоградской области. Когда началась Великая Отечественная, отец ушел на фронт, а мы с мамой эвакуировались в Алма-Ату. Я ведь мог погибнуть. Добирались поездом два месяца, по дороге бомбежки, в Саратовской области полным ходом развернулись военные действия. Повезло, что с первой попытки поступил в хореографическое училище. И неожиданно для себя прошел актерские пробы в фильме "Золотой рок" Ефима Аронова. Там на съемочной площадке и познакомился с Шакеном Аймановым, который играл главную роль. Мы подружились. Шакен и посоветовал мне поступать в театрально-художественное училище. В училище моим педагогом был Виктор Иванович Дьяков. "Тебе бы на сцену, милок!" - сказал Виктор Иванович и взял за руку - отвел в драматический театр, нынешний имени М.Ауэзова. Главный режиссер театра - Моисей Гольдблат, взял меня не в актеры, а сразу в свои помощники. Вы представляете, что такое помощник режиссера? Скажу честно: не очень интересная работенка - "присматриваешь" за актерами, вызываешь их на репетиции, ищешь им недостающие костюмы, переписываешь приказы. Я стал скучать! И тогда Моисей Гольдблат предложил разобрать пьесу, сейчас уже не помню какую, помог выстроить логику развития внутреннего действия пьесы и каждой роли. Помню, как качал Мосеке головой и все приговаривал, что знаний не хватает. "Ум, природный ум - одно, а знание - другое". Так я стал студентом режиссерского факультета ГИТИСа. И мне опять везет: я учился на курсе легендарных Н.Горчакова и А.Гончарева.
- Азербайжан Мадиевич, почему "И дольше века длится день" первыми увидели москвичи?
- Объяснять недолго. Театр, как известно, если это живой театр живых людей, работает вопреки времени. В застойные времена театр был специалистом, что между строк. Спектакль в подтексте мог сказать все. Скажу вам честно, что цензура не дремала. Мой фильм "Кровь и пот" мог бы пролежать на полке бесконечное время. И знаете почему? Потому что я осмелился на казахской могиле поставить знак ислама - луну. На меня обрушились цензоры. Что делать? Ослушаться не мог. По этой причине не мог поставить "И дольше века длится день". Москва пошла навстречу.
- Москва? Но ведь академический театр имени Вахтангова недалеко от Кремля?
- Безусловно. Скажу одно, что все же Москва была посвободней, смелей и даже где-то дерзкой. И притом советская идеологическая машина четче работала на местах. Планомерней, я бы сказал. Главную роль - казаха Едыге - играл Михаил Ульянов, народный любимец и уважаемый кремлевский артист.
- Была на сдаче почти премьерного "Абая". Азербайжан Мадиевич, Абай ваш несчастен, одинок, потерян. Знакомо ли вам такое состояние?
- Да. Жизнь - сложная штука. Она "полосная". Есть взлеты и падения. С 1986 года жизнь мне устроила экзамен на выдержку. После участия в декабрьских событиях меня исключили из рядов КПСС, из театра мягко попросили, послали на "Казахфильм", умерла моя жена - Газиза Жубанова, а еще предательство моего ученика Тунгушпая Жаманкулова. Нет, я не хочу вспоминать старые обиды. Уверен, что театр и коммерция - несовместимые вещи. Один известный московский режиссер-постановщик сказал: если каждый вечер в парке будет играть симфонический оркестр, даже при отсутствии публики, люди к этому привыкнут. И я согласен с ним. Считаю, что зрителя надо приучать не к легковесным театральным постановкам типа "Тимаши", а к классике. И молодым режиссерам советую быть терпеливее. Нельзя же всех сделать эстетами. Все равно найдется группа зрителей, которая будет "пробовать искусство на язык". И несмотря ни на что надо идти "классической" дорогой.
- В вашем театре в Астане, говорят, одна молодежь?
- Да, это правда. Я, может быть, где-то подсознательно так насобирал труппу. Кто сказал, что у нас неталантливая молодежь? Неправда. Пусть я обижу кого-нибудь в академическом, но они работают с душой, честнее, с большей отдачей. В них нет еще академической чопорности. Пока репетировал "Абая", приводил своих ребят в пример. Я понял, почему они у меня такие. Дело в сцене. Она не стационарная. Мала. Близка к зрителю. И нам приходится постоянно экспериментировать. Эксперимент - хорошая вещь, но в меру.
- Вы очень строги к актерам?
- Да? Ничего сверхъестественного не требую. Дисциплина. Не люблю опозданий, не выученных ролей, не люблю неискренности. Наша школа театра переживаний. Подайте мне внутренний мир героев, сохраните мечту, душу, красоту.
- Азербайжан Мадиевич, а почему разбор репетиции на русском языке?
- Увольте - какая у нас школа - встречный вопрос? Школа русского театра, школа Константина Сергеевича Станиславского. Крути-верти, но это факт. Почему мы должны стыдиться и извиняться. Не это главное на сегодняшний день. Главное - удержать эту школу, приумножить традиции и многое зависит от преемственности поколений. Театр не может быть создан на голом месте. Театр - это традиции и только хорошие традиции. Из прошлого опыта надо взять позитивное, лучшее, оценить опыт других поколений. Вот вам обновленный казахстанскйи театр. И конечно же дорогу надо давать молодым.